Жребий. Книга первая. В осколках темноты. Наталья Масальская
идиотские поступки, пытаясь завоевать женщину своей мечты: унижался, носил ее сумку, дежурил у подъезда с цветами. Наконец эта надменная красавица дрогнула и сдалась.
Они поженились. Почти сразу родилась Аня. И так же стремительно, как когда-то он хотел ее покорить, он стал тяготиться ей. Она начала его раздражать. Теперь ее роскошные каштановые волосы были собраны на макушке в небрежный пучок. Талия расплылась, а на лице появилась печать усталости и безразличия. Какое-то время он пытался бороться с этими мыслями, убеждал себя, что надумывает. Пройдет год, и Марина снова расцветет. Но прошел год, два, три – ничего не изменилось. Он чувствовал себя похороненным с ней в одном гробу, вместе с планами и мечтами. Чувствовал, как ему тесно, как ему катастрофически не хватает воздуха. Он стал пропадать на работе, потом задерживался с друзьями, и в конце концов она не выдержала: собрала ребенка, вещи и ушла. Вместо угрызений совести Борис почувствовал облегчение. И в моменты, когда на него вдруг наваливалась тоска, он сдерживал себя, предпочитая топить ее в алкоголе или под завалами работы. Возможно, он не создан для семьи? Но сейчас, глядя на спящую дочь, чувствовал странное томление. Может быть, это всего лишь чувство вины?
Он осторожно убрал от ее лица мешающую прядь, расшнуровал и один за другим снял с ее ног кроссовки, поставил их возле кровати и, накрыв ее пледом, вышел.
Борис похолодел. Растревоженная память пробудила в нем одиночество. Цепляясь острыми когтями отчаянья, оно поползло по позвоночнику, вызывая желание закричать. Резкий звук дверного звонка вмиг привел его в чувства. Он с облегчением провел руками по волосам и пошел открывать.
На пороге как ни в чем не бывало стояла Лариска. Она несколько секунд рассматривала его напряженное лицо.
– Соли дашь? – она вытащила из-за спины небольшую чашку и протянула ее Борису. – Эй. Соли, говорю, дашь? – щелкнула пальцами у его лица, привлекая внимание.
– Возьми, – уступая ей дорогу, ответил Борис и не спеша вернулся в гостиную.
Через минуту в гостиной появилась Лариска. Она включила свет, окончательно распугав призраков, и они снова вернулись в свои темные углы, дожидаясь нового повода разбередить его душу.
– Все хорошо? – спросила она, присаживаясь рядом.
– Все хорошо, – бесцветно ответил Борис в пустоту перед собой.
Сладкий запах ее духов будоражил его. Он проникал в него, вытесняя то острое чувство одиночества и странной душевной слабости, которые появлялись каждый раз, стоило ему вспомнить дочь. Борис положил руку на ее колено. Ладонь заскользила по ее ноге. Он наблюдал, как коротенький шелковый халатик ложится на руку мягкими складками, обнажая упругое бедро. Он слышал усмешку в ее дыхании, во всей ее позе, в воздухе вокруг, но сейчас ему хотелось одного – поглубже зарыться в мягкую плоть, пряча в ней свое одиночество.
Борис старался как стахановец у станка. Пытаясь забыться, он рычал, неистово вбиваясь в горячее податливое тело. А Лариска, млея, запускала тонкие