В сумерках. Книга первая. Любовь Соколова
прислушивался. Нет! Никто ни слова не говорил о прокламациях. Не сплетничали, не осуждали, не ужасались. Крайнов ощущал себя мороженой курицей, выпотрошенной и вывешенной на холод. С досады его мутило и даже рвало несколько раз. Света говорила, давление надо бы померить, но идти в поликлинику муж отказывался, огрызался и заедал депрессию карамельками.
Зима шла на Темь с гриппом и долгими, без просвета метелями. Первые этажи домов завалило снегом по подоконники. Улицы и дворы огородились высокими сугробами. Дворники окапывали остановки общественного транспорта, нагребая рядом кучи грязного снега. Болел Кирилл. Гришаня с Василием слились куда-то, утратив интерес к подпольной работе. Вениамин готовился к выпускным экзаменам, собирался поступать, может, и в Москву. Мать ему все же намечтала военно-политическую карьеру и рекомендацию обещала с работы взять. Веник соглашался, немного стесняясь брата.
– Тебе в военно-политическое теперь как раз будет. Я еще рекомендацию дам, если потребуется, – мрачно шутил Михаил, качая на ноге хохочущего сына.
Игрушек у наследника хватало, а любил на папкиной ноге покачаться, нахохочется – и спать, никаких сказок не надо. Михаил в эту зиму начал полнеть, сутулиться и брюзжать. Света тоже «поплыла»: лицом, талией, бедрами стала шире. Говорила, мол, от недостатка солнца и витаминов Д и С. Намекала, надо на море поехать летом. Он не замечал в ней изменений. Женщина как женщина, можно и на море.
В начале февраля над городом повисло холодное белое солнце, и задули студеные ветры. Но все же солнце – значит, зиме конец будет. Михаил стал оживать, в обед выходил во двор фабрики на небо посмотреть. Просто так. В марте небо начало иногда синеть. На эту синь тенькала в душе маленькая, как цыпленок, радость. Чему бы радоваться? А в Теми цирк построили. Открыли еще к Новому году. Хороший цирк, билетов не достать. Распределяли по школам, по предприятиям. Кириллу дали два билета от профкома. Что-то он этакое выточил хитрое у себя на часовом. Спирт Кирилл по-прежнему не употреблял, а мотивировать на трудовой подвиг его как-то надо, вот и послали в цирк, но когда пришло время, он свалился с бронхитом – осложнение после гриппа. На представление – не пропадать же билетам – пошли Михаил со Светой.
Света надела новые сапоги и сделала большую прическу «халу». Сначала отправились в буфет, бутерброды с докторской колбасой запивали газировкой. Пузырики щекотали нёбо и стреляли в нос. Настроение приподнялось. И не только настроение, хоть бери такси и гони домой в кровать. Но представление посмотреть надо. «Потерпим», – думал Михаил, поглаживая колено жены. А когда началось представление, на него снизошло. Там, в темноте, включили прожектора, дым пустили, музыка ударила марш, и он прямо вот как воочию увидел, будто разлетаются прокламации в огромном черном небе, подсвеченные прожекторами… Понятно, в цирке разбрасывать листовки он не стал бы. Но где? Где?! Мысль не давала покоя. И решение пришло: следующую акцию устроить ночью возле церкви на Пасху.
Спросил