Магия отступника. Робин Хобб
где тракт заканчивался, меня ждал лес.
Впереди на дороге я увидел то, чего так страшился. Ко мне медленно, устало приближался всадник. Его выправка в не меньшей степени, чем ладная зеленая форма, говорила о принадлежности к королевской кавалле. Откуда он едет? И почему в одиночестве? Убить его или оставить в живых? Приблизившись, я разглядел лихо заломленную шляпу и ярко-желтый шейный платок, выдававшие в незнакомце разведчика. Я слегка расслабился. Он мог и не знать о выдвинутых против меня обвинениях и трибунале. Разведчики зачастую неделями отсутствовали в городе. Он не выказал ко мне никакого интереса, а когда я проезжал мимо, даже не поднял руки в приветствии.
Разминувшись с ним, я ощутил укол горького сожаления. Если бы не магия, на его месте мог оказаться я. Я помнил Тайбера по Академии каваллы, но он меня не узнал. Магия изменила меня, ничего не оставив от стройного, подтянутого кадета. Жирный, неопрятный рядовой, взгромоздившийся на ломовую лошадь, не стоил его внимания. Пройдет несколько часов, прежде чем он таким шагом доберется до города и услышит, что меня прикончила разъяренная толпа. Может быть, он решит, что встретил призрака…
Утес упорным галопом двигался вперед. От тяжеловоза-полукровки никто не стал бы ждать ни скорости, ни выносливости, но он был достаточно крупным – единственно возможным конем для человека моего роста и веса. Неожиданно я осознал, что еду на нем верхом в последний раз: я не мог взять его с собой в лес. Боль снова пронзила меня: вот еще одно близкое мне существо, которое мне придется оставить. Он уже ступал тяжело, наше безумное бегство из ночного Геттиса измотало его.
Далеко за окраинами городка от Королевского тракта ответвлялась дорога к кладбищу. Приблизившись к ней, Утес замедлил шаг, и я неожиданно изменил первоначальный план. В конце дороги стояла хижина, которую я весь прошлый год называл домом. Осталось ли там что-нибудь, что я захочу взять с собой в новую жизнь? Спинк забрал к себе домой мой дневник сына-солдата. Я был ему за это благодарен. Дневник хранил подробный рассказ о том, как магия вошла в мою жизнь и постепенно отобрала ее у меня. Но, помимо него, в хижине могли остаться письма или бумаги, способные соотнести мое имя с прошлым и семьей, от которых я отказался. Я не хотел, чтобы меня что-либо связывало с лордом Бурвилем; пусть моя смерть опозорит лишь меня одного.
Начав взбираться по склону холма, Утес перешел на тяжеловесную рысь. Я был здесь в прошлый раз лишь пару недель назад, но мне казалось, будто минули годы. Трава пробивалась на могилах, вырытых для жертв летней чумы. Траншеи же все еще оставались голыми – их копали позже, когда чума вошла в полную силу и мы, могильщики, едва справлялись с постоянно прибывающими телами. Эти шрамы заживут последними.
Я придержал Утеса у самой хижины, осторожно спешился, но почувствовал лишь легкую боль, хотя только вчера кандалы вгрызались в мои сухожилия. Магия исцеляла меня с головокружительной быстротой. Мой конь фыркнул, встряхнулся и отошел на несколько шагов, прежде чем начать