Феерическая Академия. Кристина Юрьевна Юраш
живущие какой-то своей, обособленной жизнью, бросали меня из стороны в сторону, тапок слетел с ноги, улетая в сторону серванта, а меня дергало в воздухе так, что едва не ударило о потолок. Крылья несли меня в сторону спальни, а я на ходу потеряла еще один тапок и телефон, вывалившийся из кармана домашних шорт.
– Не-не-не, – запричитала я, выставляя дрожащие руки вперед. Встреча головой с дверным косяком в мои планы не входила, но видимо крылья так не думали, со всей силы бросая меня, как в зоне турбулентности. Меня бросило на сервант, откуда со звоном посыпалась посуда, а потом больно приложило головой об потолок, заставляя после мутного осмотра масштабов разрушений, тихо сникнуть.
Глава вторая. Нифеясебе какой расклад!
Это кто у нас довел мужика до ручки?
До ручки принцессы и ее сердечка?
Мои глаза потихоньку разлепились, пока я честно пыталась прийти в себя. В мутной дымке виднелась какая-то ветхая, серая мебель с прорезями, как в деревенских туалетах. Кривые, серые стены переходили в соломенную крышу, откуда свисали пучки соломы, а сквозь дыры виднелись заплатки неба. Маленький стульчик был перевернут. Видимо, он и стал причиной вот этого «ой, мамочки, как же больно!». Глаза, решив, что я еще не готова увидеть несовершенство мира, тут же закрылись.
– Очнулась! – послышался оглушительный писк, а я опять сделала над собой усилие, продирая глаза. Рядом со мной сидели мышки. Судя по ощущениям, во рту нагадили именно они. Маленькие такие, серенькие, одетые в платьица и рубашечки. Вокруг меня валялись пустые, пузатые бутылки, а я лежала лицом в какой-то липкой луже, пахнущей хмелем и бражкой.
– Снова нализалась! – послышались разочарованные, но отнюдь не удивленные писклявые голоса. Я мутным взглядом посмотрела на разодетых мышей, окруживших меня со всех сторон, причем, несколько из них сидели на бутылке, осуждающе глядя на меня. Меня еще мыши не осуждали! Я снова поникла, чувствуя, как раскалывается чугунная голова, а я попыталась рукой обессиленно отогнать придуманных моим воспаленным мозгом мышей от моих пока еще не останков.
Сквозь темноту сознания послышалась противная, писклявая песенка, а по мне забегали маленькие лапки.
– Нажралась нектара фея, разбудить ее сумеем! Растолкать ее сумеем! И в чувства приведем! Мы поможем, мы поможем, нашей глупой старой фее! Пусть ведет себя скромнее, пусть работает шустрее! Но ей больше не нальем! – пели мыши, а на меня обрушился ушат холодной воды, от которой я задыхалась, плевалась и мычала, размахивая руками.
– Наливать мы ей не будем! Ни с утра, и ни в воскресенье! – задорно пели мыши, пока я пыталась прийти в себя, сидя в луже. – Ни на свадьбу с новосельем! Ни в грусти, ни в веселье…
Я вскочила на ноги, растирая воду с лица, попутно перевернув маленький столик и забившись в угол.
– Ну-ка птички подключайтесь, просыпайтесь, распевайтесь! – противно пели мышки, а я мутно смотрела на подоконник, на который слетаются разноцветные пичуги, хлопая крыльями. –