Дом у кладбища. Джозеф Шеридан Ле Фаню
предвещающей ничего доброго миной, повинуясь указующему персту священнослужителя, направился в сторону открытой двери «Феникса», откуда приветливо струился свет.
– Там вы их и найдете, в передней гостиной. Доктора Тула вы узнаете, а он узнает вас. И не забудьте, дорогуша, на вас возложена мирная миссия.
Мистер Мэхони зашагал вперед широко и нетерпеливо, а его преподобие, сложив ладони и возведя очи горé, добавил:
– Блаженны миротворцы; да пребудет с вами благословение небес.
Отец Роуч пристально вгляделся в звезды и сказал сам себе:
– Погода завтра будет как на заказ, так что для дуэли самое время, если только, к несчастью… – печально пожимая плечами, он взошел по ступенькам крыльца, – если только, к несчастью, Пата Мэхони постигнет неудача.
Когда мистеру Пату Мэхони выпадал случай покрасоваться в роли джентльмена, он бывал в ней на редкость убедителен. Он создавал образ благородный и яркий, опираясь при этом на идеал совершенства и утонченности, который лелеял в душе. Никогда еще не видывали посетители передней гостиной «Феникса» подобной грации поклонов, заостренных носков туфель, пышности нарядной треуголки, обаяния улыбки – короче говоря, законченной элегантности во всем.
– Разрази меня гром, да это мистер Мэхони! – воскликнул Тул не просто обрадованно, а, можно сказать, восторженно.
Наттер также испытал видимое облегчение и вышел вперед, ожидая знакомства с джентльменом, которому (как подсказывал Наттеру инстинкт) назначено было оказать ему дружескую услугу. Клафф, в своей приверженности моде следовавший армейским традициям, оглядел диковинного незнакомца с нескрываемым отвращением, Деврё же, поскольку находил некоторый смак в нелепости, изобразил на лице кисловатую улыбку.
Мистер Мэхони, перекидывающийся парой слов со своим деревенским соседом во дворе гостиницы на полпути в Макэфаббл, он же во время непринужденного тет-а-тет с отцом Роучем, а с другой стороны – Патрик Мэхони, эсквайр, дипломат и аристократ с ног до головы, поразивший воображение публики, которая собралась в передней гостиной «Феникса», – это были два разных человека, причем второй превосходил первого по всем статьям.
Мэхони оказался изобилен и цветист в речах, при этом слова выбирал не столько за смысловое соответствие предмету беседы, сколько за торжественность и красоту звучания. В результате его напыщенные и туманные разглагольствования с трудом поддавались переводу на удобопонятный язык.
После того как состоялось представление и была объявлена цель визита, Наттер удалился с новоприбывшим в каморку за буфетом. Там, поминутно возвращая поклоны, он выслушал собеседника раз, выслушал второй – но смысл слов оставался темен. Наттер понял, что пора брать дело в свои руки, и сказал:
– Дабы избавить вас, сэр, от бесполезных хлопот, предупреждаю сразу: на мировую не пойду – и не уговаривайте. Мне нанесено грубое оскорбление, повиниться мой противник не склонен; никакой