Двое под солнцем. Татьяна Тронина
алиенов, у которых все по полочкам разложено», – подумала Васса.
– Ой, надо показания передавать, а я тут сижу… – спохватилась Милана и убежала. «Может, рассказать ей про алиенов все-таки? – продолжила размышления Васса. – Но она ж тогда совсем работать не сможет. Я-то умею притворяться, хожу с планшетом и только делаю вид, что циферки сверяю, а она за пять минут устанет от вранья… И либо выдаст себя, либо ей придется уволиться. И что тогда, на что им с Колей жить… Нет, нет, настоящие друзья – это те, что не портят другим жизнь своими тайнами!»
Васса, изображая, что чрезвычайно увлечена работой, добралась до конца зала с танками и встала у широкого окна, за которым виднелось поле, покрытое ржавой, выжженной солнцем травой.
Вдруг тихо подошел Рэм, встал рядом.
Васса мигом ощутила вспышку знакомого раздражения, когда она не понимала, на кого сейчас злится – то ли на себя, то ли на Рэма.
– Кто такая Нина, ты знаешь? – мрачно спросила Васса.
– Среди наших? – тоже глядя вдаль, туда, где рыжее поле смыкалось с синим небом, спросил Рэм.
– Да. Тетка из кардиодиспансера.
– Начальство.
– Она вчера захотела на меня посмотреть. Сроду не интересовалась, а тут вдруг снизошла, – сообщила Васса.
– Нина – новое высокое начальство, – повторил Рэм. – Очень новое и очень высокое. Выше некуда.
Они стояли рядом и просто смотрели вдаль на дрожащий от жары горизонт.
– Я жалею, что не улетел тогда на Эрту, – неожиданно признался Рэм. – Блин, поддался чувствам. Нахлынуло на меня что-то, подумал: ах, ну как я без Вассы, как она без меня, ведь она только моя, собственная. А чувствам, оказывается, нельзя поддаваться! Но вы, люди, все время это делаете. И все время попадаете из-за этого впросак. Вы именно потому так хреново живете, что живете сердцем, а не разумом. А потом себя оправдываете, когда накосячили, наломали кучу дров – нет-нет, мы все сделали правильно, нам хорошо, мы же типа испытали любофф… И в искусстве весь этот бред регулярно отражаете. Ромео с Джульеттой погибли, куча народу вокруг них тоже, но нет, льете слезы умиления – это же любофф, это прекрасно… И все остальное в таком же роде. Ненавижу придурков-землян. И я дурак, не отрицаю, на тот же крючок попался. – Он помолчал, потом продолжил с ожесточением: – А еще так бывает: некоторые начинают мечтать о том, как они осчастливят человечество… Тогда вообще караул какой-то. Войны устраивают, революции, перевороты! И только хуже потом становится. Ну почитайте вы свою историю, хоть когда было лучше после всех этих переворотов, смены власти и прочего? Нет, никогда. Разруха, голод, беспорядки, репрессии, куча погибших. И все равно некоторые с упорством ненормальных опять лезут на баррикады. Идиоты.
– Не ругайся. Ты накосячил, а обвиняешь людей, – усмехнулась Васса.
– Ну, конечно, я стал поступать, как человек, а не как алиен, и тут же вляпался. Я влюбился в тебя и получил кучу проблем.
– Влюбился? – повернулась к нему Васса. – Ты влюбился в меня? Ты не говорил