Воскресший гарнизон. Богдан Сушинский
недолгую бытность фон Риттера заместителем начальника лагеря Овербек как-то вскользь пожаловался, что навязанное им свыше Фризское Чудовище начинает вести себя так, словно ему самим Господом предписано чувствовать себя властелином «СС-Франконии». Крайз, этот физический и моральный урод – властелин пристанища арийцев! Будущей секретной подземной столицы арийского, а возможно, и всего прочего мира! Причем с каждым днем эта «провидческая наглость» фриза проявляется все более вызывающе.
– Так истребите его! – легкомысленно посоветовал тогда фон Риттер. – Истребите, черт возьми!
И был поражен, когда, услышав этот совет, комендант испуганно заслонился от него рукой, словно прикрывался от яркой, убийственной вспышки молнии.
– Что вы, барон, что вы?! Не пытайтесь делать этого! Никогда не пытайтесь ни истребить Фризское Чудовище, ни хотя бы враждовать с ним. Крайз – человек, в общем-то неконфликтный, с ним нетрудно ладить, но лишь до тех пор, пока он не почувствует, что вы брезгуете общаться с ним, слишком внимательно рассматриваете его лицо, или же пытаетесь выживать из подземелий «СС-Франконии». Это мы с вами здесь – люди временные, службой загнанные. А он избрал подземелья «дождевого червя» навсегда. Для него это «земля обетованная» и естественная среда обитания.
14
Черчилль отодвинул от себя толстую папку, на которой рукой его личного секретаря Критса было начертано «Свидетельства гибели рейха», и, устало помассажировав двумя пальцами переносицу, вновь откинулся на спинку своего необъятного кресла.
Не так уж и много обнаруживалось в этой папке убедительных свидетельств гибели рейха, как это, несмотря на всю его иезуитскую прозорливость, представлялось Роберту Критсу. Бомбежки германских городов, отступление вермахтовских частей в Польше и Югославии, аресты и, теперь уже несколько запоздалые, казни генералов, ставших участниками «июльского заговора» против фюрера… – все это так. Но для того, чтобы обладать подобными сведениями, премьеру Великобритании не нужны были ни усилия сотен агентов «Сикрет интеллидженс сервис»[18], ни иезуитская изощренность отбора фактов, которой всегда отличался секретный адепт Ордена иезуитов Критс.
Возможно, премьер вообще отшвырнул бы от себя папку, как это не раз позволял себе, когда содержимое очередного «разведывательно-информационного вместилища» его решительно не удовлетворяло, если бы не последний раздел этого самого «вместилища», как именовал свои творения сам Критс, скомпонованный им, судя по всему, с какой-то особой тщательностью. А может, и с умыслом. Этого Уинстон тоже не исключал.
Премьер извлек изо рта дотлевающую сигару, положил ее на бронзовую пепельницу и, слегка повернув голову, взглянул в ту часть Кельи Одинокого Странника (как с легкой руки самого же Черчилля, именовала его кабинет придворная рать), в которой за массивной темно-зеленой портьерой скрывалась дверь, ведущая в «усыпальницу» Роберта Критса.
Черчилль уже не раз подлавливал своего личного
«Сикрет интеллидженс сервис» – английская разведка, агенты которой в последний период войны значительно активизировались не только на германском, но и на «союзническом» советском направлении.