Флотская богиня. Богдан Сушинский
кому палец в рот не клади, с другой – сослуживцы, прислушивающиеся к флирту своего командира и «понимающе» посмеивающиеся.
– Еще бы не запомнить: такая амазонка – да на таком борзом коне! – тут же вклинился в разговор один из краснофлотцев. – А как она держалась в седле!
– Отставить!
– Да я ж по факту…
– Только не надо шуметь под нашими окнами, – тут же осадила обоих Евдокимка. – Отец мой отдыхает перед отправкой на фронт.
Исходя из того, что позади лейтенанта переминались с ноги на ногу двое рядовых с винтовками за плечами, Евдокимка определила, что тот командует дозором. Подобные дозоры военных и ополченцев она видела теперь в городке круглосуточно.
– Понял. Уходим. Служба, видите ли, – счел за благо ретироваться морской пехотинец.
– А почему ретируемся, командир?! – вновь не удержался краснофлотец-балагур, правда, теперь уже вполголоса. – Включайте эту красавицу в наш патруль, и я готов мужественно переносить все тяготы службы хоть до самого утра.
– Вот-вот, правильно, включайте, – неожиданно ухватилась за эту подсказку Евдокимка, теперь, по голосу, узнав моряка – это был все тот же Будаков, которого краснофлотцы называли «батальонным женихом». Именно он пытался познакомиться с ней, как только батальон расположился неподалеку от их дома, на территории школы.
– Однако дальнейшее патрулирование, – возрадовался «жених», – доверьте нам, двоим.
– А коней попридержать не хочешь? – саркастически поинтересовался второй краснофлотец.
«Попридержать» самого Будакова оказалось уже непросто.
– Остальные могут быть свободны, – входил он в раж. – При такой охране ни один диверсант в город не сунется. Подтверди правоту, Евдокимка.
– Главное, не успокаивайся, мечтай, – в своем духе напутствовала его девушка, отметив про себя: «Вот проныра! Уже и про “Евдокимку” узнал! Доболтаешься ты у меня – “неотразимый жених”!»
Откуда-то издалека вдруг донеслись приглушенные раскаты, очень похожие на отзвуки грома. Евдокимка уже научилась определять, что на самом деле это эхо орудийных выстрелов.
– Странно… По ночам артиллерия обычно помалкивает, – нарушил напряженное молчание лейтенант.
– И доносятся эти выстрелы не с запада, со стороны Буга, – заметила Евдокимка, – а с севера, куда уходит железнодорожная колея. Видно, через нее и прорываются.
Все четверо вновь помолчали. «Если уже с севера, – подумалось каждому из них, – значит, городок пытаются взять в окружение».
Однако ночь быстро, после двух раскатов, снова вернула себе право на убаюкивающую тишину.
– Так что, товарищ лейтенант? – девушка с вызовом провоцировала Лощинина. – Почему приумолкли? Прикажете вооружаться карабином и идти с вами?
Поняв, что и дальше участвовать в словесной дуэли своего командира с казачкой – «на чужом пиру – похмелье», краснофлотцы неспешно пошли дальше, к окраине села. В такой ситуации лейтенант еще