Сапер. Алексей Вязовский
«Раму» никто не трогал – она спокойно нарезала круги, пролетая прямо над нашими головами.
Мной тоже никто не интересовался – я был, как и все, покрыт пылью, нес винтовку и обычный солдатский сидор.
После быстрого перекуса, наконец, дошел до прифронтовой полосы. Выстрелы артиллерии и лязг моторов слышались все отчетливее, стали попадаться такие привычные, почти родные, воронки от бомб. Сколько я в них прятался – не сосчитать.
А дальше все стало еще хуже. Перепаханный снарядами лесок, горящие танки – советские и немецкие. Бой гремел где-то впереди, я начал останавливать бредущих раненых, спрашивать, где находится 65-й мотоинженерный батальон. Никто не знал, даже делегат связи на окровавленной лошади.
– Не до тебя, браток, видишь, немцы жмут. Мы их откинули за Стырь, а они жмут и жмут. Посмотри за рекой.
Но родной 65-й я нашел еще до реки. В небольшом лесочке что-то сильно горело, дым стелился по земле. Я пригнулся и почти ползком добрался до опушки. Дымил немецкий танк Т1. Судя по вони, ему на корму забросили бутылку КС. Рядом валялись трупы фашистов, но наших было больше. Я примкнул штык к «мосинке», приготовился.
Но, как оказалось, зря. Лесок был усеян телами, живых не было. Немцев тоже не наблюдалось. Судя по следам, танки внезапно, прямо с дороги, ворвались в расположение батальона и успели натворить дел – раздавили несколько машин с инструментами, расстреляли бойцов. Даже неглубокие щели, что рыли саперы, не помогли – их утюжили гусеницами и раздавили.
Я обошел лесок, разыскивая раненых. Но их не было – на телах были видны удары штыками. Добивали. Я скрипнул зубами, нашел лопату рядом с одной из подвод, начал разгребать землю возле самой большой щели. Скоро пошли трупы командиров, солдатские сидоры.
Удалось разыскать и планшет с документами батальона. Журнал ведения боевых действий, приказы. 65-й ОМИБ должен был обеспечивать переправы мехкорупуса через речки, минировать дороги при отходе в оборону. Но никаких мин в расположении батальона я не нашел.
Полдня пришлось потратить на то, чтобы стащить все тела в щель, собрать личные документы и медальоны, у кого они были. Рядом гремел фронт, но меня никто не беспокоил. Удивило малое количество солдат – на батальон подразделение не тянуло. Рота? Передовой отряд?
Я закопал тела, срубил и поставил над братской могилой большой крест. Трупы фашистов просто побросал в овраг рядом.
Натертые руки и спину ломило, сел перекусить. Попутно разбирал документы. Батальон возглавлял капитан Терентьев. Про него мне рассказывали – только-только назначили, и сразу вой на. Погиб мучительно, лицо было искажено.
А вот старший лейтенант Петр Николаевич Соловьев. Его удостоверение слегка обуглилось в месте фотографии – разглядеть лицо военного было сложно. Славянские черты лица, залысина на голове, как у меня. Его документы я и решил себе присвоить. Тридцать шесть лет. Подходит.
Переоделся в лейтенантскую форму – ее пришлось «набирать» по частям. Пока опять обшаривал лагерь, нашел знамя батальона. Отряхнул,