Люди и чудовища. Валерия Веденеева
голову, глядя на небо, покрытое серой пеленой. С рассвета ни прорехи голубого неба, ни луча солнца.
– Ты видел зимнюю бурю раньше?
– Да. – Ресан тоже посмотрел на небо и поежился. – Но тогда я был в Хранимом месте.
Они ехали.
Небо темнело.
Холод усиливался, тишина оглушала.
И Венд уже не мог понять, как давно они едут, день сейчас, вечер или вовсе ночь, такая же серая, как и день. Бывают ли на юге такие же серые ночи, как на севере?
– Я не могу понять, день сейчас или ночь, – сказал Ресан, будто услышав мысли Венда. И добавил дрогнувшим голосом: – Это один из признаков приближения бури – потеря чувства времени. Сейчас… сейчас начнется.
Разрушая тишину, задул западный ветер. Пригибая траву. Напевая. Насвистывая. Плача. Проклиная. Смеясь.
– Что это? – силясь перекричать ветер, Венд наклонился к Ресану.
– Духи предков! – крикнул тот в ответ. – Они приходят первыми!
Венд уже не только слышал их, но и видел – сотни, тысячи призраков, надвигающихся с запада. Кто-то верхом, на конях призрачных, но способных приминать траву. Кто-то в виде человеко-птиц, с крыльями, растущими из плеч.
Духи приближались куда быстрее, чем любое войско живых, и Венд уже мог видеть их лица – широкоскулые лица кочевников, мужские и женские. Мог разглядеть их глаза, горящие гневом и торжеством.
Вот сейчас сомнут, втопчут в землю, проткнут для верности призрачным оружием. Отчего-то у Венда не возникло даже доли сомнения: и копья и мечи в руках духов способны убивать живых.
Вот сейчас…
Войско призраков достигло их – и потекло мимо, огибая оцепеневших чужаков. Пылающие потусторонним огнем глаза скользили по живым равнодушно, человеко-птицы проносились над головой, порой роняя призрачные перья. Одно такое перо упало Венду на предплечье, словно острой бритвой пропороло рукав куртки, а когда Венд торопливо встряхнул рукой, воткнулось в землю и исчезло.
А потом их заметили.
От армии призраков отделились несколько всадников и направились к ним. Трое мужчин и женщина. Первый мужчина с разрубленной до переносицы головой, второй – с развороченными ребрами, сквозь которые виднелся комок мертвого сердца, третий – с распоротым животом, откуда выпадали кишки. Менее всего пострадала внешность женщины, у нее просто не было правого глаза. Оттуда, где ему полагалось быть, смотрела чернота.
Ресан соскочил с коня, шагнул призракам навстречу, поклонился. В лице юноши не было ни кровинки, только страх и желание развернуться и сбежать. Но Ресан держался.
Четверка призраков остановилась и, словно невидимый маг поставил полог беззвучия, ветер стих, принеся тишину – такую же мертвую, как и войско, текущее мимо.
Ресан заговорил на языке тууров. Несколько раз голос юноши срывался, и каждый раз Венду казалось, больше Ресан не сможет выдавить ни слова. Но нет, тот продолжал. В речи юноши Венд улавливал лишь отдельные слова и осколки фраз. «Послание Великому шаману… сообщить… враги… Черный шаман… болотные…»
Призраки