Разговоры с живым мертвецом. Павел Владимирович Рязанцев

      Пол под табуретом покрылся тонким слоем табачной пыли, ещё немного осталось на Марининых губах и лице. Пальцы и вовсе почернели. У ног валялись пожёванные кусочки фильтра.

      Сквозняк аккуратно прикрыл дверь в палату, и теперь свет от автомобилей, зданий и фонарей парка (Москва никогда не спит) в одиночку нёс бремя борьбы с ночной мглой.

      Марина чувствовала, что заболевает. Перед эпизодом в заброшке она захотела закурить ещё одну сигарету, но по ходу истории внутри всё сжималось и холодело. Когда рассказ подошёл к концу, трясущиеся пальцы сжимали выпотрошенную сигарету, и ещё одна лежала в складках юбки, словно в гамаке. Там же покоилась и влажная измятая пачка.

      – Твою мать… – шумно выдохнула Марина и жадно втянула воздух. Частицы табака не нуждались в особом приглашении и устремились в путь вместе с воздухом. От неожиданности она закашлялась как после первой в жизни затяжки.

      – Неприятно, да? – без тени сочувствия произнёс Симеон, когда Марина вернула контроль над своим телом.

      Хотя бы относительный.

      – Хреново, – честно призналась девушка и с сопением вытерла рот, испачкав лицо в процессе.

      – Я ведь не обещал, что будет легко, – мрачно заметил Симеон.

      – Конец мог бы быть и лучше, – медсестра попыталась взять себя в руки и звучать строго, но её ещё потряхивало.

      – Нужно больше смертей?

      – Нужна уверенность, что с женщиной всё будет в порядке.

      – Я не уверен, что у кого-то из выживших в принципе может быть всё в порядке. Поглядел бы я на Колю.

      – В психушке таких хоть с лопаты ешь. – Медсестра оглядела осунувшееся лицо и длинные худые руки. – Блин, ты же взрослый человек, а тощий, как шкет. Голодаешь? Или на диете?

      – Даже не знаю… Назовём это вынужденно-добровольным воздержанием.