Под открытым небом. Том 1. Александр Станиславович Малиновский
чистый тёплый взгляд и удивился тому, как стало вдруг спокойно, а возросшая уверенность в себе уже толкала делать что-то энергичное и нужное.
«Неужели там, над нами, действительно кто-то есть, раз происходит во мне такое, о чём никому не расскажешь?..»
Шурка лежал под открытым небом. Большая Медведица, чудно наклонив свой ковш, висела, как на большом гвозде.
Он почувствовал, как сильно всех любит: маму, бабушку, деда… обоих своих отцов, который есть и которого никогда не видел. Вообще всё вокруг любит…
Замелькали летучие мыши. Пролетела, таинственно прошелестев крыльями, сова.
«Танцы кончатся, ребята направятся домой. Может, кто пойдёт задами и меня заметят».
В куче брёвен, когда он заглянул за большой берёзовый комель, замерцало расплывчатое пятно. «Гнилушки светятся», – отметил про себя Шурка. Он знал, что, как ни катай гнилушку на ладони, в кулаке, она светит, но не греет. Но сейчас ему казалось, что это светлое пятно из гнилушек, так же, как и далёкие звёзды, гонит к нему тёплый и ласковый поток. Шурка ещё больше успокоился. Он вспомнил, как однажды бабушка Груня сказала ему: «Все мы под Богом ходим. За твоей спиной ангел большекрылый. Если будешь стараться делать добрые дела, он тебя не оставит в беде. Он – твоя опора».
Шурка тогда не удивился словам бабушки. Он и вправду иногда очень сильно чувствовал огромную добрую силу, идущую издалека к нему. Чаще всего это случалось, когда оставался один под открытым небом: в поле, в небольшом лесу, на Самарке у воды. Но это шло, как ему казалось, не от неба, это было земное. Сила шла, как он однажды подумал и удивился своей догадке, – от отца Станислава, из его далёкого далёка. Свет поддержки и надежды шёл незримо, но властно и побеждающе. Он так себя заставил думать или это так и было – уже нельзя определить. Но то не был самообман. Может быть, врождённая жажда жизни? Ему сейчас показалось, что этот луч поддержки накрепко соединил его с отцом. «Но ведь земля круглая, значит луч от Варшавы до Утёвки, до меня, должен быть в виде дуги, – подумал он и спохватился. – Почему я думаю так, это же, наверное, бред у меня, теряю сознание. Так ведь не думают».
Музыка прекратилась. Через некоторое время послышались громкие голоса на улице, но все проходили мимо. По задам никто не шёл. Кричать, звать о помощи Шурка стыдился и, перевалившись через левый бок на живот, пополз. Оставалось до дома метров тридцать, когда впереди замелькал слабый огонёк. «Кто-то с фонариком», – догадался Шурка.
– Эй, – негромко позвал он.
Невысокого роста человек остановился.
– Кто там?
Перед Шуркой стоял Мишка Лашманкин, его давний неприятель.
– Коваль, что с тобой? Ты пьяный, что ли? – хохотнул было Мишка.
– С ногами что-то.
Лашманкин подошёл ближе.
– Ты же весь в пыли, ты что?
– Говорю: ноги отнялись.
Мишка перевернул Шурку на спину, взял под мышки и подтянул к плетню.
– Ты как на задах в эту пору оказался? – спросил Шурка.
– Да