Твардовский без глянца. Отсутствует
комнату – у комнаты появлялся центр. Сколько бы ни было в ней людей – все силовые линии располагались мгновенно к нему, все о него намагничивалось». [4; 135–136]
Федор Александрович Абрамов (1920–1983), прозаик, очеркист, публицист:
«Большое, по-бабьи пухлое лицо, но собранные, плотно сжатые губы и холодные зимние глаза, которые и видели тебя и не видели. Да, у него был странный взгляд. Взгляд ястреба, вкогтившегося в тебя, и в то же время устремленный куда-то далеко, в только ему открывшиеся дали». [12; 266]
Иван Алексеевич Симонов (1910–1982), прозаик, детский писатель:
«Неторопливая, но спорая походка. Широкий овал лица. Взгляд внимательный, присматривающийся и раздумчивый». [2; 249]
Константин Яковлевич Ваншенкин (р. 1925), поэт, прозаик, мемуарист:
«Его лежащие на коленях руки были крупны, широкопалы, лицо непроницаемо». [2; 236]
Юрий Петрович Гордиенко (1922–1993), поэт, переводчик:
«В последний раз я видел Твардовского в его кабинете в редакции „Нового мира“, на Пушкинской. Он поднялся навстречу и приветил меня радушнее прежнего. Печать усталости лежала на его лице, и нечто старческое было уже в морщинках по углам губ. Светлее обычного, как бы выцветшими от виденного, были его и всегда-то не густого, а как бы рассеянного цвета глаза. Посветлела еще больше и проредилась седина, раньше как-то и не замечаемая вовсе». [2; 210]
Аркадий Михайлович Разгон:
[Начало 1960-х] «Я не видел Твардовского шестнадцать лет. Александр Трифонович погрузнел, поседел, взгляд его был по-прежнему острым, а глаза еще более посветлели». [2; 217]
Алексей Иванович Кондратович (1920–1984), с 1958 года заместитель А. Т. Твардовского на посту главного редактора «Нового мира», мемуарист, биограф А. Т. Твардовского:
«Он старел стремительно и в пятьдесят лет уже выглядел значительно старше своего возраста». [3; 137]
Юрий Валентинович Трифонов (1925–1981), прозаик:
[1969] «Александр Трифонович вернулся из больницы где-то в сентябре, скорей всего – в начале сентября. ‹…› Он постарел резко, это бросалось в глаза. Двигался медленно, голову держал слегка опущенной, как бы постоянно понурив, отчего весь облик принял неприветливое, чуждое выражение. Какая-то стариковская согбенность – вот что выражал его облик, и это было так дико, так несуразно и несогласно со всей сутью этого человека!» [13; 24]
Алексей Иванович Кондратович:
«И неожиданно, и горько-печально стал внешне молодеть, когда смертельно заболел и с лица спало все лишнее и в нем вновь проступили щемящие черты далекого, молодого, тридцатилетнего. До слез трудно было глядеть на это молодеющее, но уже готовое к отходу лицо…» [3; 137]
Федор Александрович Абрамов:
[4 июля 1971] «Это не Твардовский. Это какой-то совсем другой человек.
Стриженая плешивая голова, высохшее продолговатое лицо, тонкие бледные руки, высохшие ноги в китайских коричневых штанишках… Не то живая мумия, не то