Операция «Хануман». Ар Елав
бывших нигер-конголезцами и французами, немцами и итальянцами, было жарко и неуютно на Родине. Его манила, его звала Италия – страна его отца, которого он никогда не видел. Страна, в мечтах его, так отличающаяся от той, в которой он жил и гражданином которой являлся. Даже в его внешности были детали, отличающие Алессандро от большинства своих сограждан – папаша постарался и подарил ему прямой нос и тонкие губы, а итальянские гены со временем слегка отбелили негритянскую кожу. Но волосы его кучерявились, так же, как и у всех, и он рос среди таких же детей бедняков, впитывая в себя обычаи и традиции своего народа, пока не заинтересовался своим, таким нетипичным для тоголезцев, именем. После рассказов матери и стариков о своем происхождении, он стал интересоваться Италией, да и не только ей, а и остальным миром, и постепенно, с осознанием происходящих в столице событий, в нем сформировалось чувство неприятия несправедливости, царящей вокруг культа Эйадемы.
Но Бийянгма никому не говорил о своей мечте. Он лелеял и взращивал ее, холил ее и нежил так, чтобы, когда все-таки настанет подходящее время, эта мечта стала реальностью. Чтобы собраться с духом и хотя бы одним глазком взглянуть на ту чудесную страну, которая являлась пределом его мечтаний. Взглянуть одним глазком и остаться – на меньшее он не был согласен. Эти мысли наполняли его и бурлили в нем, но он никогда не позволял себе хоть намеком, хоть даже неосторожным словом показать, что готов бросить все и отправиться на край света, чтобы достичь самого главного в своей жизни – осуществления своей мечты. С кем он мог поделиться, чтобы собеседник мог понять его мечту? С сослуживцами, которые интересовались только тем, чтобы кроме вполне достойной, по местным меркам, зарплаты, которая, уже позволила Бийянгме скопить достаточную сумму для его побега от обыденности, получить еще где-нибудь хоть небольшую взятку? С родственниками, интересы которых не простирались дальше рынка в Ломе, и для которых эта Италия была так же далека, как и Луна? С начальником, который за такие мысли мог не только вышвырнуть его на улицу и оставить без работы, но и обозвать подлым демократом и объявить в предательстве интересов страны? Нет, стать личным врагом Эйадемы не желал никто. Судьба таких людей оставляла желать лучшего. Все помнили о событиях девяносто первого года, когда Эйадема подчинил себе Коффиго, закончив противостояние с премьер-министром, длившееся около трех месяцев.
Эта война началось с создания Национальной конференции, которая должна была подготовить страну к демократическим выборам и оставить в прошлом авторитарный режим. Такие процессы в то время, происходили во многих странах Африки. Выборы премьер-министра, казалось, положили конец власти Гнассингбе, которой он безгранично владел уже двадцать четыре года. А это целых четыре шестилетних срока. Или почти пять пятилетних. Или шесть четырехлетних. Эйадема при этом остался президентом, но президентом, лишенным всякой власти – ведь вся исполнительная