Сделай, что сможешь. Начало. Андрей Лео
Я, слушая, и то уши развесил, захотелось воскликнуть: «О безумная, не продавай эту волшебную амброзию!» Ага, такая корова нужна самому. Еле сдержался.
Мужик под жёстким прессингом не выстоял, покорно отслюнявил пятнадцать рубликов – а по нынешним временам это приличные деньги, корова десять стоит – и ушёл довольный. А ведь, похоже, Софа действительно наворожила там всякого-разного, не будет она в столь ответственных вопросах лапшу на уши вешать.
Вспомнилось, как я недавно проснулся под утро, собрался сходить по малой нужде, открываю глаза, а над нашей с Машкой лежанкой тёмный силуэт медленно руками водит. Я едва не обос… э-э… короче, чуть все дела в постели не сделал. Ох, не дай бог ещё подобные впечатления получить. После уж выяснилось: это знахарка колдовала. Из её объяснений я понял, что она нас таким образом от всякой хрени очищала. Чтоб наши ауры, так сказать, сверкали всеми цветами радуги. Или может, прозрачными стали, как горный хрусталь. Хм… ну, я так думаю.
Деньги за настойку попыталась мне всучить. Задал простой вопрос: «Ты с нами?» Меня окинули долгим взглядом. Ха, молчание – знак согласия. Вот и прекрасно. Раз с нами, то деньги общие, и пусть остаются у старшего. Она, ничего не ответив, пошла торговать дальше.
Потом к нам подгребли какие-то бабки и разобрали полмешка Софьиных травок. Тут Машка замахала ладошкой, подзывая. Я встрепенулся. В чём дело? А, ясно. На торг прибыли две телеги с Троицкого солеваренного завода, он здесь недалеко находится. Самая дешёвая соль, однако, стоит воспользоваться случаем. Ну да, не Софе же мешки тащить, если такой костлявый качок под боком имеется. Купили пуд соли, на всю зиму должно хватить.
Придя обратно, увидел недовольную сестрёнку, что-то втолковывающую двум парням. Ведунья шепнула: один – мой средний брат Фёдор, второй – его приятель. Принесла нелёгкая! Разборок нам явно не хватало.
Поздоровались. Оказалось, нас с сестрой «приглашают» отцовским зерном торговать. Ага, делать нам больше нечего! Хрен вам, ребята, по всей морде! Вежливо, но жёстко послал их подальше. А что такое? Мы отрабатываем моё выздоровление и кормёжку. Машку отдать? Извини, братан, один не управлюсь, болезный я, потому отец мне её в помощь и направил. Отец где? Дома остался? Тогда прощевайте.
Парни ушли злые. Братик напоследок ляпнул:
– Дома ешшо поздоровкамся. Готовься, братан.
Когда эта шантрапа свалила, малявка стала взволнованно рассказывать:
– Они как наскочут и давай требоват помогчи. Им, вишш, лень самим продават, хотют по селу гоголем походить, девок позадират. А сами на шкурки посматриват. Ой, а тебе, Мишка, нельзя теперь домой: побьют сильно, и тятя тожж. Больно зубатил[18] ты брату.
– Ну-у, отчим меня, как ломоть, отрезал, поэтому я к нему возвращаться не собираюсь. И тебе советую свыкнуться с мыслью: следующим летом уйдём мы отсюда.
Машка прикрыла рот ладошкой и испуганно распахнула глаза. Затем перевела взгляд на Софу, стоявшую рядом, и я решил ответить на немой вопрос:
– Да,
Зубатил – грубил (