Ассасины. Виталий Гладкий
горит ярко, то и вера наша хороша и истинна.
Внутри изгороди грозный волхв неожиданно превратился в добродушного, даже доброго мужа, убеленного сединами, и стал похожим на деда Вощату, только немного моложе годами. Видимо, место поклонения Роду преисполнилось силой бога и стало для Морава защитой от всякой нечисти; здесь ему не нужно было напрягать все свои колдовские силы, чтобы уберечь тело и душу от скверны.
Как и в святилище Мокоши, здесь тоже стояла хижина, – скорее изба, новая и просторная. Ярилко-Вилк не заметил на ней ни одной паутины, зато под крышей из гонта устроили гнездо пчелы и деловито жужжали, запасаясь на зиму душистым лесным медом. Жилище Морава тоже было украшено резьбой. Но большие оконца давали много света, и когда волхв предложил парню зайти в избу, Вилк не очень напрягал зрение, чтобы рассмотреть ее убранство.
Везде – на стенах, на полках, под потолком – сушились целебные травы. От этого воздух в жилище Морава был напоен терпковатыми ароматами полыни, медуницы, душицы, мяты, рогоза, которым был устлан пол, и запахом хорошо настоянной медовой бражки; уж его-то Вилк не мог спутать ни с каким другим. Дед Вощата был большим любителем этого крепкого напитка. Почему-то он не очень привечал пиво, поэтому всегда держал запас отменного хмельного питья, изготовление которого длилось долго. Зато волхв Вадан был в восхищении от бражки и частенько захаживал к Вощате, как он говорил, сблагородной целью «изгнать разную нечисть, что по углам таится».
Касательно нечисти трудно было сказать, ушла она из избы или нет, но то, что после каждого визита забубенного волхва деду приходилось квасить новую порцию бражки, это Ярилко-Вилк знал хорошо. Вадан не успокаивался, пока хоть один кувшин был полон.
– Здесь ты будешь жить, – непререкаемым тоном сказал волхв.
– Почему?! – дрожащим голосом воскликнул юноша.
Мысль, что он больше никогда не увидит родного деда, испугала его едва не до потери сознания. Нет, он не оставит Вощату!
– Потому что так решили боги! – резко ответил Морав.
– Нет! – Вилк наконец справился с волнением и дерзко глянул на волхва.
Тот нахмурился и долго-долго смотрел исподлобья на мальчика. Но Ярилко не отвел взгляда в сторону, смотрел ясно и твердо. Наконец подобие улыбки появилось на темном лице волхва и он молвил – видимо, размышляя вслух:
– Упрям, своенравен, тверд… Узнаю воспитание Вощаты. Хороший материал. А если учесть твою родословную… М-да… То, что нужно. – Морав сел на табурет и теперь смотрел на Ярилку снизу верх; из мебели в жилище волхва, кроме двух табуретов, стола возле оконца и ложа, укрытого барсучьими шкурами, ничего другого юноша не заметил. – Прежде, чем сказать «нет», нужно узнать, от чего ты отказываешься. Если ты окажешься способным, то станешь моим учеником. А быть волхвом – значит быть избранным богами. Ты хочешь пойти против воли Рода?
Вилк опустил голову. Вот напасть на его голову! Он знал, что иногда волхвы берут себе учеников. Но