Ассасины. Виталий Гладкий
Как бы не случилась беда… Нужно приблизить этих двух. Возможно, они будут лучшими среди фидаев. Увы, народ измельчал и умных стало мало. Поэтому многие погибают, не выполнив задание. Баран никогда не станет газелью».
Шейх аль-Джабаль спрятал вино и халву (он никогда не ел в присутствии своих подданных, поэтому многие считали, что он питается святым духом), взял в руки серебряный звоночек, и мелодичные звуки отразились от голых стен. Для виду, чтобы не смущать слуг излишней роскошью, опочивальня шейха была выдержана в лучших аскетических традициях. Старец Горы спал на циновке, расстеленной на полу, подложив под голову валик, набитый хлопковой ватой.
Но в углу была неприметная дверка; слугам запрещалось открывать ее под угрозой смерти. Впрочем, то было непросто – дверь замыкалась на ключ. За ней находилась комната, которая по красоте убранства могла соперничать с дворцовыми помещениями султана. Там были и мягкие диванчики, и ковры на полу и стенах, и серебряные подсвечники со свечами, и большая библиотека, в которой имелись не только труды мусульманских имамов и ученых, много золотой посуды, а в окна были вставлены цветные стекла. В этой тайной комнате Старец Горы отдыхал от нелегких забот душой и телом.
На звон колокольчика в опочивальню тенью проскользнул слуга и застыл в низком поклоне.
– Скажи даи Джавату, что эти двое юношей выдержали испытание, – распорядился ас-Синан. – Пусть их поместят отдельно от остальных. И обязательно поинтересуйся, обучены ли они грамоте.
– Слушаюсь и повинуюсь, о великий!
Слуга убежал. Довольный принятым решением, Старец Горы какое-то время медлил, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, а затем решительно снял с шеи ключ на обычном кожаном гайтане и направился к заветной двери.
День клонился к вечеру.
Глава 2
Русы
Никто не умел так скрадывать зверя, как дед Вощата. Осторожный пугливый олень и ухом не вел, хотя старый охотник приблизился к нему на очень близкое расстояние. Ярилко лежал в наскоро сооруженной засидке, сделанной из свежего лапника, и внимательно наблюдал за действиями родного деда.
Вощата не принадлежал к племени русов. Ярилко был еще чересчур мал, чтобы интересоваться историей его появления в родных для мальчика краях, но тем не менее он всегда ощущал некий холодок в своих отношениях и со сверстниками, и с соплеменниками, и со старейшинами, а в особенности с вождем племени Рогволдом. Иногда создавалось впечатление, что Вощату просто побаиваются, хотя он не был ни колдуном, ни волхвом, как всегда мрачный Морав, который редко появлялся в селении русов. Он жил где-то в лесах, в святилище, куда путь был любопытным заказан, – никто из племени, даже самые смелые вои, не отваживались заявиться к Мораву без приглашения.
Впрочем, Вощату это мало заботило. Из родных у него остался только внук Ярилко, отец которого погиб, отражая набег данов, а мать умерла при вторых родах вместе с ребенком. Поэтому весь жар своего большого