Немое кино без тапера. Святослав Тараховский
в расстройстве и размышлениях после очередной ссоры с Ольгой. Она принялась его утешать, увлекла в дальний конец институтского коридора и утешила так душевно, что Мине это пришлось по душе. Ольга, даже когда была не права, никогда не звонила с примирением первой. «Если женщина не права, немедленно попроси у нее прощения», – внушала она влюбленному суть французской поговорки, и Миня долгое время поступал так, как требовали от него французы. В тот раз она, как обычно, терпеливо ждала извинений от Мини, не подозревая, что за время ожидания он уже познакомил Танечку с родителями. Папа Ося и мама Роза, мечтавшие побыстрее, «чтобы мальчик не разгулялся по женщинам», женить сына, встретили Танечку как спасение с небес. О колючей Ольге было забыто. Танечка была девушкой теплой, домашней, вкусно готовила, к тому же одной с ними национальности, что вдвое умножало в глазах родителей ее плюсы. Короче, когда, не выдержав, Ольга позвонила Мине и капризно принялась отчитывать его за неправоту и гадкое молчание, Оллвул сообщил ей, что они с Танечкой подали заявление в загс. Последовал, конечно, эффект, обвинения, скандал, нажимы на бессовестность и подлость, но отматывать назад Миня уже не мог, да и не хотел. «Хочешь, приходи на свадьбу», – сказал он ей в утешение и добавил, что очень любит балет и хочет, чтобы они навсегда остались друзьями.
В продолжавшейся далее жизни он уже не фарцевал шмотками. Перебивался в жизни преподаванием английского в стоматологическом ПТУ, но в Израиль, однажды посетив Землю обетованную, сваливать насовсем отказался наотрез – на том любопытном основании, что там слишком много евреев. Он длил небогатую жизнь на советской Руси, пока, к его удаче, новые капвремена не воскресили в душе подзабытый, но не умерший талант. Вместо твидовых пиджаков и водолазок чистой шерсти Миня ловко подсел на новый благородный товар и в короткое время осчастливил всю страждущую гнилозубую Россию импортным медоборудованием для зубного дела. Действуя, как и прежде, с азартом и энергией, он быстро набил кучу денег, поднялся, заматерел, а потом по возрасту и накоплениям отошел от нервов и дел, уступив бизнес сыну Марику.
Долгие годы Ольга и Миня поддерживали лишь формальную дружбу, которая теплилась на редком общении, поздравлениях по праздникам и дням рождения и на этом кончалась, пока выросшие Дарья и Марик не наполнили поникшие паруса их отношений свежим ветром. Ладыгин, коему, по недомыслию, поведано было когда-то о Мине и его давнем резком подлом поступке, недолюбливал и Розенцвейга, и все его торговое семейство и слышать о Марике ничего не желал. «Тебе мало, что с тобой так поступили? – вопрошал он молчавшую Ольгу. – Хочешь, чтоб с Дарьей было то же самое?» Однако для Ольги и Мини соединение – втайне от Ладыгина – детей двух достойных семей стало новым совместным проектом, снова сблизившим их по жизни. «Если не мы, пусть, хоть наши дети!» – загораясь, декларировал Миня, которого и треть века спустя пощипывало раскаяние за неслучившуюся жизнь с балериной. «Ольга, мы обязаны