Словно птица. Люси Кристофер
папа. – Я могу доехать до дедушки, да и до дома тоже. Прекрати волноваться.
Я не отпускаю его руку. Только так я могу помешать ему сесть в машину.
– Мама говорила, что ты болен. Сказала, тебя отпустили домой с работы.
– Правда? – Папа вытирает со лба пот, его глаза сердито сверкают. Потом вздыхает, прислоняется спиной к машине и смотрит на меня. – Я промок и замерз, а птица была очень тяжелой, вот и все. И чем быстрее мы доберемся до дедушки, тем лучше, правда? Иначе лебедь умрет.
Я неуверенно киваю, а он поворачивается, чтобы открыть дверь. Я окидываю взглядом парковку. Тут по-прежнему никого. Вдруг я понимаю, что хочу поскорее выбраться отсюда, отвезти папу куда-то, где есть еще люди, кроме меня.
– Если тебе не станет лучше, я позвоню маме, – предупреждаю я.
– Ладно, – снова отмахивается папа.
Пока он садится в машину, я внимательно наблюдаю за каждым его движением. Папа немного хмурится, но лицо остается непроницаемым. Если он и обеспокоен, то старается мне этого не показывать. Но такое случается уже не первый раз. Мама сказала, что, когда он подрезал деревья в городском парке, у него начались боли в груди. Вот почему его раньше отпустили с работы. Я сажусь в машину, не спуская с него глаз. Потом оборачиваюсь и смотрю на лебедя. Тот не шевелится, но все еще тихо шипит. Я слегка касаюсь его крыла, всей душой надеясь, что мы успеем добраться до дедушки.
Когда мы выезжаем с парковки, папа пытается мне улыбнуться.
– С ним все будет в порядке, – говорит он, кивая в сторону лебедя.
Но я не знаю, о ком сейчас больше беспокоюсь: о лебеде или о папе. Кажется, я не дышу до тех пор, пока мы не оказываемся снова на кольцевой дороге. Там есть и другие машины. Другие люди, не только мы с папой. И теперь уже недалеко до дедушкиного дома.
Глава 4
Я не помню, когда была у дедушки последний раз. Кажется, летом, много месяцев назад. Папа старается не видеться с ним зимой: говорит, тогда он становится слишком сварливым, с ним бывает нелегко найти общий язык.
До съезда к дедушкиному дому всего несколько миль по кольцевой дороге, но я все равно не спускаю с папы глаз. Он едет медленно, но уверенно, его кожа постепенно принимает естественный оттенок. На дедушкиной улице меня охватывает странное чувство. Изгородь кажется маленькой и безжизненной. Но ведь сейчас зима. Я разглядываю молочную ферму, которую построили по соседству, – дедушка ее ненавидит. Одна из коров поднимает голову и внимательно смотрит на нас.
Мотор гудит, когда колеса пытаются проехать через лужу на подъездной дорожке. Дом выглядит таким же, каким я его помнила с последнего визита, может, только чуть менее ухоженным. Большое дерево перед домом без листьев кажется каким-то хрупким, калитка покосилась. Собаки не бегут нам навстречу, как это бывало раньше. Когда папа глушит мотор, становится понятно, как здесь тихо и холодно. Папа быстро выходит из машины и направляется к багажнику.
– Я возьму его, – говорю я и тянусь к лебедю.
– Я же сказал тебе, со мной все в порядке, – рычит папа, начиная злиться.
Он