Ужас по средам. Тереза Дрисколл
дело в том, что я уже целый год занимаюсь почти исключительно «Мейпл-Филд-хаусом». Тед доволен: газета хорошо продается. Так что никаких сенсаций я давно не освещала.
«Мейпл-Филд-хаус» – мрачный старый домище в форме подковы. Нижний этаж занимают торговые помещения, а еще три отведены под жилой фонд. В свое время дом считался почти престижным: торговля процветала, магазины отбоя не знали от покупателей. Однако вкусы публики изменились, а квартиры на верхних этажах не пользуются спросом из-за неудачной планировки. Так что лучшие дни «Мейпл-Филд-хауса» давно позади.
Магазины в основном пустуют, лишь в некоторых из них открыли пункты помощи беднякам и бездомным. Темные и сырые квартиры скорее напоминают подвалы. Здание принадлежит городскому совету, но капитальный ремонт сто лет не проводился, поскольку жилищный комитет никак не мог решить, что делать: то ли все-таки вложиться в реновацию, то ли снести, а жильцов переселить в современную малоэтажную застройку.
Из-за нерешительности чиновников условия жизни обитателей год от года становились все хуже. В стенах завелась сухая гниль, со временем поразившая весь дом. Мусоропроводы то и дело забивались. Жильцам все это надоело, и они решили бороться за снос. Но на них никто не обращал внимания, пока к делу не подключилась я. В газете появилось несколько статей о том, как сырость в квартирах отрицательно сказывается на здоровье детей, особенно страдающих астмой.
И вот наконец многолетний нарыв прорвался: городскому совету надоело краснеть из-за историй, которые публиковала наша газета, «Вестник Южного Девона». Жилищный комитет принял решение о сносе жилья и переселении всех его нынешних обитателей, в связи с чем в сжатые сроки совместно с жилищной ассоциацией был разработан специальный проект.
Теперь старый дом расселен, всем жильцам предоставили временные квартиры, первая очередь нового жилья для переселенцев вот-вот будет сдана.
Честно говоря, работа была непыльной, как под копирку: следишь за новыми событиями, пишешь, публикуешь – и так день за днем. Скучать не приходилось, я чувствовала, что приношу пользу обществу, да и редактор был доволен.
– Ты же знаешь, я давно не освещаю судебную хронику, – добавляю я. – К тому же, сам понимаешь, люди всегда чем-то недовольны, но лично я в последнее время не писала ни о каких скандалах. Хоть убей, не могу вспомнить.
Я смотрю на заказанную рыбу. Морской окунь с превосходной хрустящей корочкой. Начинаю разделывать его вилкой на кусочки помельче, но вскоре ловлю себя на том, что сижу неподвижно, уставившись на блестящий металл.
«Я порежу тебя проволокой для сыра»…
– Ты что, не голодна?
– Наверное, слишком много съела в обед, – вздыхаю я, откладывая вилку.
Том улыбается:
– Думаю, ты все-таки права. Скорее всего, это был какой-то псих, звонивший наугад, и больше ты о нем не услышишь. – Он режет свой стейк. – Не хочешь пожить у меня, пока ситуация не устаканится? Или, если хочешь, давай я у тебя поживу.
Том