Накалившийся битум. Максим Мараев
Там стоял в тревоге и волнении, пока наконец не начался фильм. Во время сеанса сидел, сжав подлокотники и напряженно уставившись на экран. Выйдя из зала, он понял, что даже не осознал толком, о чем кино.
Дома он стал готовиться к занятиям. Завтра первый день учебы на курсах. Настроение было отвратительное. Он решил выпить чаю. Чтобы выйти из своей комнаты без задних мыслей, он несколько раз вдохнул и выдохнул, после этого медленно встал, посмотрел в окно и с преувеличенной улыбкой открыл дверь из своей комнаты. Мама в другой комнате сидела и читала.
Чай с трудом лез в глотку. Кураж стал постепенно исчезать.
Андрей направился в комнату, разбитость нарастала. Мама все время была дома, ему была мучительна сама мысль о том, что рядом с ней у него наступают хульные мысли по поводу ее убийства.
Он раскрыл книгу «Сто великих людей», снова желая отвлечься, но через некоторое время понял, что если не прочтет еще раз пятый абзац в статье про Чингисхана, то у него обязательно произойдет наплыв этих мыслей. Поэтому Андрюха, осознавая, что делает что-то не совсем нормальное, начал перечитывать этот абзац. Он смаковал каждую букву, чтобы прочесть все правильно, как надо, иначе бы его сознанием снова завладели эти мысли. Прочитав один раз, он не успокоился, тревога не ушла из его сердца, и он стал читать пятый абзац сначала, в третий раз. Он стал опять стараться не пропустить ни одного изгиба букв.
Одолев их по этим внутренним интуитивным потребностям, он понял, что на этот раз все прошло гладко, и стал читать статью дальше. Однако, когда он решил захлопнуть книгу, понял, что не может быстро адаптироваться к обстановке, окружающей его, потому что осознал, что ведет себя как ненормальный, перелопачивая статьи по несколько раз из-за иррационального страха по поводу того, что если он этого не сделает, то либо его замучают хульные мысли по поводу убийства матери, либо он потеряет контроль над собой и действительно убьет ее. Он не знал, чего ждать, и сидел в кресле, напряженным взглядом уставившись в шкаф. Потом встал, медленно и тяжело, как старый пень, и подошел к стеллажу с книгами. Стал всматриваться в обложки, его тревога стала для него уже совершенно привычной. Он оперся на полку, стал пытаться наладить дыхание.
Откуда ни возьмись, наступил вечер. Глянул в окно. Смеркалось. Девять или десять часов. Он понял, что у него вдруг разом пропали жизненные силы, все надежды. Завтра первый учебный день на курсах, а он совершенно разбит. Он медленно присел на корточки. Стал смотреть книги на нижней полке шкафа и теребить их корешки.
Вдруг ему разом осточертело все, он выглянул из комнаты, быстро крикнул матери «Спокойной ночи!» и захлопнул комнату. Она забежала спросить, собрался ли он на завтра, он соврал, что да, стараясь не смотреть ей в глаза, после чего она ушла, а он судорожно расстелил кровать и залез под одеяло.
Он осознал, что просто так не сможет закрыть глаза, потому что навязчивые мысли в темноте замучают сильнее. Поэтому лежал, уставившись в потолок, потом повернулся на бок, затем