Механическое пианино. Матерь Тьма. Курт Воннегут
и притом такое, что его будет понимать и кошка. Иногда Пол задумывался над тем, что его, пожалуй, больше устроила бы жизнь в каком-либо ином историческом периоде, а вот закономерность существования Бада именно сейчас не вызывала никаких сомнений. Бад был воплощением подлинного американца, типа, сложившегося с первого же момента образования нации, – он обладал и неутомимостью, и проницательностью, и воображением техника. Нынешнее время для поколения бадов колхаунов было кульминационной точкой или приближалось к кульминации – теперь, когда почти вся американская промышленность оказалась объединенной в единую гигантскую машину Руба Голдберга.
Пол задержался подле автомобиля Бада, стоявшего рядом с его собственным. Бад несколько раз демонстрировал Полу достопримечательности своей машины, и Пол в шутку решил ее завести.
– Поехали, – сказал он машине.
Раздалось гудение, потом – щелчок, и дверь распахнулась.
– Залезай, – произнес записанный на пленку голос из-под приборного щитка.
Педаль стартера опустилась, мотор взвыл и тут же заработал ровно. Включилось радио.
Забавляясь, Пол нажал кнопку на рулевой колонке. Заурчал еще какой-то механизм, мягко скрипнули шестеренки, и два передних сиденья начали равномерно откидываться, подобно сонным любовникам. Это так же неприятно подействовало на Пола, как вид операционного стола для лошадей, который ему однажды пришлось наблюдать в ветеринарной больнице: лошадь там подводили к вращающемуся столу, привязывали к нему, усыпляли при помощи наркоза, а затем запрокидывали в удобное для оперирования положение при помощи шестеренок подвижной крышки стола. Пол явственно представил себе Катарину Финч, как она запрокидывается, запрокидывается, запрокидывается, а Бад напевает что-то, не снимая пальца с кнопки. Нажатием другой кнопки Пол поднял сиденья.
– До свидания, – сказал он автомобилю.
Мотор умолк, радио выключилось, Пол вышел, и дверца захлопнулась.
– Не дай себя обжулить! – выкрикнул автомобиль, когда Пол уже усаживался в свою собственную машину. – Не дай себя обжулить, не дай себя обжулить, не дай…
– Ладно, не дам!
Автомобиль Бада, наконец успокоившись, умолк.
Пол ехал по широкому чистому бульвару, пересекающему заводскую территорию, следя за мелькающими номерами домов. Маленький автобус, непрерывно сигналя, промчался в обратном направлении к главным воротам. Он забавно вилял по пустой улице, а его пассажиры приветливо махали Полу. Он взглянул на часы. Это закончила работу вторая смена. Пола раздражало, что ради нормальной работы завода ему приходилось поддерживать щенячье веселье этих юнцов. Предосторожности ради он снова заверил себя, что, когда он, Финнерти и Шеферд приступали к работе на Заводах Илиум тринадцать лет назад, они были более зрелыми, менее самоуверенными и уж наверняка были лишены этого чувства принадлежности к избранной касте.
Кое-кто, в том числе и прославленный отец Пола, поговаривал в старые дни о том, что инженеры, управляющие и ученые составляют якобы элиту нации. И когда неизбежность войны