Небо на цепи. Нина Парфёнова
снились какие-то странные, обрывочные. Вот он идёт по улице чужого незнакомого города, понимая, что это Америка, но все вывески почему-то на русском языке, и все встречающиеся по пути люди говорят по-русски. Но никто не обращает на него внимания, смотрят сквозь него, а когда он пытается с ними заговорить, его не слышат и не понимают, словно он говорит на никому не понятном и совсем не существующем языке… Он начинает злиться, и вдруг оказывается внутри автомобиля, мчащегося на огромной скорости по многополосному хайвэю. Откидывается на сиденье, наслаждаясь скоростью и незнакомыми пейзажами, и вдруг видит впереди Лерку в узкой джинсовой юбочке и такой же блузке, стоящую на узеньком островке между встречными полосами движениями. Мимо со свистом проносятся в обе стороны машины, обдавая её горячим спёртым воздухом, а она слегка поёживается, поводя плечами, внимательно вглядывается в пролетающие автомобили. Непостижимым образом в плотном потоке машин она видит его, делает шаг навстречу, но тонкие ремешки туфель вдруг расстёгиваются, цепляясь блестящими пряжками за неровности асфальта, и вот её уже не видно из-за встречных машин. А на линолеуме прихожей стоят только его белые кроссовки…
Он открыл глаза. Сердце колотилось мелко и прерывисто, во рту было сухо и очень хотелось пить. Володя вышел на кухню, налил в стакан воды из чайника и жадно выпил. Внизу во дворе раздражающе мигал фонарь, остальные светили мертвенным синеватым светом. Стрелки висящих на стене часов показывали три ночи. Он лёг опять, пытаясь преодолеть вращение каких-то цветных пятен перед закрытыми глазами…
Следователь был занят и попросил подождать его в коридоре. Володя уселся на один из соединённых в ряд стульев, вытянув ноги и глядя куда-то в потолок. Вдали, где-то в начале коридора, раздалось цоканье каблуков. Это шла по направлению к нему Лана. Она улыбалась, как всегда, насмешливо. Присела рядом, заглянула ему в лицо, притронулась холодными пальцами к его щеке.
– Вова, что за мировая скорбь? Всё прекрасно и удивительно, ты совсем скоро будешь свободен, как ветер. Надо радоваться, а ты печален почему то… Что ещё случилось?
Он внимательно посмотрел на неё, прищурился и вдруг сказал, словно решившись:
– Лана, ты английский знаешь?
Она очень удивилась, это было видно, но ответила спокойно:
– Знаю. А что такое?
Он достал из кармана пиджака конверт и подал ей. Она достала документы и начала читать, периодически коротко взглядывая на Володю, который, отвернувшись, смотрел на дверь кабинета следователя. Лана аккуратно сложила документы обратно в конверт, подала ему и спросила, уже без обычных своих насмешек и издёвки:
– И что ты думаешь делать?
Он пожал плечами.
– А что тут думать? Прыгать надо…
– И далеко ли ты упрыгаешь? Без языка, без адвоката, вообще без помощи?
– У тебя есть какие-то предложения?
– Конечно. Я с тобой поеду. Как адвокат. Да ладно, не парься, не буду я тебя доставать, нужен ты мне сто лет… Заключим с тобой соглашение,