Танцующие на каблуках. Юлия Ивлиева
Он одним махом выпил водку и, облокотившись на стену, огляделся.
Стильная, просторная, без лишней мебели квартира. Дикий жил роскошно и стильно. Он весь был в своей квартире. Изысканный минимализм с неброским стильным шиком. Комфорт и роскошь в одном флаконе. Лекс только сейчас заметил на полу белые цветы. Крупная, крупная сирень. Белые зонтики с большими нежными лепестками. Лекс уловил свежий цветочный аромат. Наверное, преступник или полиция уронили вазу с цветами и те разлетелись по комнате. Но ни разбитого стекла, ни воды он не нашел. И стебельков не видно, только цветы.
– Пойдем, выйдем на воздух. Здесь больше делать нечего, – услышал Лекс глухой голос Егеря и словно робот потопал за ним. У самой двери он присел на корточки и подобрал белый цветок. Оторопело повертел его между пальцев. Вдохнул запах сирени.
– Или вторая жертва принесла, или убийца, – прокомментировал Егерь. – У Дикого аллергия на цветы.
Лекс кивнул. Он совсем об этом забыл. Его слегка замутило. Ощущая запах сирени, он сложил цветок в карман джинсов.
Глава 6
Едва над круглым подиумом мерк свет, и раздавались первые вкрадчивые звуки, по телу Евгения Викторовича пробегали мурашки. По толстому, неповоротливому липкому телу. В складке под животом и на спине мгновенно увлажнялось, ручейки пота текли вниз, пачкая рубашку. Евгений Викторович тонул в поту и презрении к себе, но трепет и восторженное предвкушение наслаждения глушили все. Каждый раз он безошибочно определял, когда она выйдет на сцену. Именно она. Его Диана. Даже когда она меняла программу и музыку. Он знал о ее выходе, по теплой волне счастья, что накатывала на него, предвещая неземное удовольствие.
Медленно-медленно, вытягивая каждое движение, наслаждаясь собственной красотой и сексуальностью, темноволосая, коротко стриженая Диана змеей извивалась вокруг пилона. Белоснежная фарфоровая кожа, покрытая золотыми блестками, мерцала в луче света, а легкая улыбка играла на влажных приоткрытых губах.
Евгений Викторович таял. Растекался по креслу, не в силах оторвать от своей любимицы взгляда. Впрочем, он и не собирался. Ровно три раза в неделю он приходил в этот крутой и пафосный бар только за одним: чтобы вот так вот умирать от наслаждения в протертом озабоченными задницами кресле и стремглав унестись в туалет, едва темень вновь поглотит изящную фигурку. Стремглав – громко сказано. Грузное неповоротливое тело на ватных, еле шевелящихся ногах, неимоверным усилием воли докатывалось до заветной кабинки, едва справляясь с тошнотой, обуревавшей Евгения Викторовича от неприязни к себе и стараясь не кончить в трусы. Иногда это с ним случалось, до кабинки он не добегал.
Тогда он не смел показаться Диане на глаза, он позорно сбегал, но, когда ему сопутствовала удача, он просил провести его в комнату привата и давал девушке щедрые чаевые. Подходя близко к ней, он старался запомнить, сохранить в себе ее запах, ее взгляд, ощущения, возникающие рядом.
Приват он не заказывал никогда. Такого ангела, как его Диана хотелось оберегать