Первый лич. Евгений Луковцев
тут только выяснилось, что не проста была сиротка: в дом купца её от чужих глаз определили, а на деле была она внебрачной, но горячо любимой дочерью то ли главы гильдии, то ли чуть ни самого великого князя. В общем, скандал в академии разразился жуткий, господин полицмейстер приезжал к ректору лично. На другой же день студента арестовали за шарлатанство и злокозненное сведение в могилу, а упекли не в обычную каталажку – прямиком в Трубецкой бастион! Приговорён он был к вырыванию ноздрей и клейму на лицо, и только в последний момент кары избежал. Говорили, что ректор сжалился, послал в Петропавловскую крепость диплом с выпиской оценок, да личное ходатайство. По документам выходило, что преступнику нет ещё 21 года, а сословия он образованного, вот по этим двум смягчающим обстоятельствам судья и отменил казнь. Высекли кнутом прилюдно, затем с первым же обозом отправили пешком в Астрахань на десять лет поселения.
– Стой!!! Куда прёшь, скотина, совсем глаза залил?!
От зычного властного окрика лошади заржали и чуть не встали на дыбы, коляска замерла, Константин едва не полетел на колени попутчику. Послышался тихий голос кучера и новый окрик, чуть спокойнее, но столь же категоричный.
– Не велено! Осади, тебе говорят!
В окно ничего не было видно, только сквозь туман ненадолго показывались тёмные людские силуэты, да слышалось чавканье ног по грязи. Николай выхватил из-за пазухи несколько листов бумаги с визами и печатями, распахнул дверь и выпрыгнул наружу. Секунду спустя его голос вклинился в спор, тон крикуна сразу же поубавился, а кучер вообще замолк, предоставив набольшим самостоятельно решать, кто тут прав. Попрепиравшись не дольше минуты, молодой человек вернулся и подмигнул Константину.
– С нашими бумагами везде проедем!
Экипаж медленно тронулся, съехал одним колесом с дороги, изрядно накренившись, и стал упорно пробираться вперёд, объезжая какие-то преграды.
– А что там? – поинтересовался Николай.
– Поместье Т., жуткое дело. Неужели не слышал? Вчера ночью был в имении пожар, усадьба выгорела в пыль, в головешки! А усадьба-то знатная была, дом огромный, прямо слово – целый замок, а не дом. Да ещё дворовых построек дюжины полторы, и всё, всё сгорело до последней половицы! Тушили всю ночь, а потом и днём до обеда, а к вечеру вот видишь – народу понагнали на разбор. Да только завалы до сих пор дымятся, вряд ли даже к утру приступят к делу.
Константин всматривался в туман. Ему казалось, что он видит руины сгоревшей усадьбы, хотя на деле этого быть не могло – кто же поставит дом прямо у тракта? Наверняка разыгралось воображение от жуткого рассказа.
– Н-да, станет наша окраина ещё безлюднее, – прервал молчание Николай через некоторое время, когда коляска выровнялась и понеслась по дороге полным ходом. – На этой стороне и раньше людей не много селились, а уж как бросили болота осушать и принялась вода снова из земли выступать, так и вовсе местность одичала. Даже с глухих деревень народ бежит, все ближе к городу хотят переселиться.
– Что