Табу. Евсения Медведева
широкие полоски шелка струятся по шее, прикрывая соблазнительные полушария груди. Ткань так нежно касается кожи, что соски определенно напрягаются, привлекая к себе мужское внимание. Широкий пояс, унизанный мельчайшими кристаллами, служит скорее корсетом, лишая лёгкости дыхания, и, как контраст – довольно вольная юбка, подчеркивающая дерзость женских изгибов: невесомо струящаяся по бедру ткань ласкает нежную кожу, впускает легкий ветерок и разгоряченную мужскую ладонь…
– Что? – взвизгнула я и подскочила на стуле. Сердце громко заухало, а легкие сжались, не выпуская набранный воздух. Грудь заломило, а перед глазами поплыла дымка, сквозь которую просвечивала мужская фигура…
– Бл**ь! – взвыла я, вышвыривая содержимое ящиков прямо на пол.
Руки сами тянулись к сигарете. И я поддалась. Черт! Два года завязки псу под хвост. Ну, Лазарь… Да, что в нем такого? Смазливый качок, щедро рассыпающий шутки. Прислуга, которому есть такса.
Прикурив длинную сигаретку, глубоко вдохнула и закрыла глаза, погрузившись в приятные воспоминания. Никак не могла оторвать глаз от огромного, подернутого густыми разводами пара, зеркала в гостиничной ванной, где отражалась мужская фигура.
Зрение меня подводило… Вернее, подводили меня ласки Лазаря. Его огромные ладони скользили по мне, прижимая к себе так близко, что было трудно дышать. Обжигающий пар витал вокруг нас, оседая на коже капельками влаги. Этот огромный мужчина, с грациозностью танцора, играл с моим телом, как виртуоз, нажимая на потаенные клавиши, извлекая неведомые доселе звуки, топя меня в немом стоне.
Он истязал меня, распластав по каменной стене: входил быстро и вдруг замирал, сжимая моё лицо своей огромной ладонью, смотрел в глаза и выходил, опустошая растомленное тело миллиметр за миллиметром. Так медленно, со вкусом. Моя плоть сжималась, моля о пощаде, ну, либо о продолжении! Глаза пытались навести фокус, чтобы наблюдать за его телом в зеркальном отражении: широкие плечи были похожи на крылья орла, взмывающего высоко в воздух. Я сдерживалась, как могла, оттягивая момент кульминации, но с ним это не прокатывало. Лазарь ждал и чувствовал, а за мгновение до оргазма хватал меня за лицо, фиксируя на себе мой взгляд. Забирал все… Забирал каждый прерывистый вздох, вдыхал обессиленные выдохи. Это как перегрузки, когда ты чувствуешь, как плавится твой мозг, но ничего не можешь с этим делать. Изверг! И я почти привыкла…
– Ксю-Ксю? – братец нагло распахнул дверь и влетел, как торнадо, поднимая в воздух образцы тканей, прикрепленные на стенде.
– Что? – рявкнула я, проклиная свою дурацкую привычку забывать запирать дверь.
– Плохой день?
– Плохой год, – я подошла к барной стойке и вновь загрузила кофемашину, потому что мой американо, заботливо приготовленный Ромиком, уже остыл.
– Но он же только начался, – Вася упал на кожаный диван, принявшись бесцеремонно рассматривать мои эскизы.
– А