Амаль и синяя роза. Анеле Лантана
Игоревна копаться не станет. – Я могла бы приклеить резинку под парту, как делают почти все в классе, но я, повторю, не страдаю безнравственностью.
Наверно, Виктория Игоревна не сняла с меня подозрений, однако доказательств того, что именно моя жвачка красуется на её пиджаке, у неё не было, посему больше в мой адрес от неё не было ни одного сурового взгляда и ни одного грубого слова.
Мои уроки кончились, оставалось только дождаться, когда они завершатся у сестры, тогда мы сможем отправиться в «музыкалку». Сидя на нагретом солнцем крыльце школы, я представляла, как Наташа войдёт в зал, где уже будет Никита, который улыбнётся и посмотрит на неё влюблёнными глазами. Я задыхалась только от мысли о том, что когда-нибудь в будущем моя сестра и Никита будут ходить друг с другом за ручку, гулять в парке, целоваться. В те минуты, ожидая сестру за дверью школы, я поняла, что её мечта – и моя мечта тоже. Я действительно ничего не хотела так сильно, как того, чтобы Никита и Наташа стали женихом и невестой. Я взаправду молилась богу, теребя серебряный крестик на шее, чтобы медальон и впрямь оказался волшебным и осчастливил мою сестру. Но у меня было плохое предчувствие. Отчего-то мне казалось, что наше общее желание с сестрой не сбудется и что этот день заставит нас горевать.
Дверь школы открылась и из неё вышла Наташа, едва не плача. Первое о чём я подумала: ей поставили плохую оценку. Сестра всегда сильно переживала из-за того, что я считала полнейшей ерундой. Получая грамоту в конце года за отличную учёбу, она радовалась, а я, троечница, всегда смеялась и говорила: «Год пахать ради никому не нужной бумажки… Как это глупо».
Сестра дрожащей рукой взяла меня под руку и направилась к выходу со школьного двора.
– Что случилось? – спросила я.
– Ты не поверишь, – суетливо проговорила сестра, – в меня влюбились… все Никиты.
Эта новость порадовала и огорчила меня одновременно. Выяснилось, что медальон – не детская игрушка, только обещающая исполнять желания, и это было замечательно. Но то, что сестра, возможно, создала себе проблемы, не дописав на бумажке фамилию Никиты, а следовательно, влюбив в себя всех людей с этим именем, было не очень хорошо.
– Господи, какие же мы дуры, – покачала головой я, – надо было так и писать: «Хочу, чтобы Никита Кудряшов в меня влюбился!»
– Да, об этом мы не подумали. Никита Рябинин, мой одноклассник, умолял позволить ему проводить меня до дома, Никита Верёвкин, мальчик из параллельного класса, весь день строил мне глазки и улыбался.
– Даже моему однокласснику по имени Никита ты нравишься. Он сегодня назвал тебя милой и доброй.
– Вот беда…
– Послушай, но разве это плохо? Да, тебе не нужны эти ребята. Но отныне все девочки будут завидовать тебе.
– А об этих самых ребятах ты не подумала? Они же будут теперь страдать из-за неразделённой любви. А во всём виновата я!
– Забудь пока про всех Никит, кроме Кудряшова. Будь веселее, иначе если ты заявишься в «музыкалку» с такой кислой физиономией,