Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону. Виктор Петелин
вести о том, что великая княгиня Наталья Алексеевна резко изменилась, стала более внимательно приглядываться к внутренней и внешней политике, следила за боевыми действиями русской армии против турок, стала чаще разговаривать с графиней Румянцевой, расспрашивать о графе Румянцеве, о ее детях. С некоторым удивлением она видела, как быстро возвышается Григорий Потемкин, только появившийся во дворце, уже генерал-адъютант, стал вхож в спальню императрицы; разговоры с Павлом, графом Паниным приоткрыли весь цинизм и разврат фаворитизма, с ее точки зрения, императрицы; она стала более откровенной в своей связи с графом Разумовским, который не скрывал своих чувств и почти всегда бывал третьим с великим князем и великой княгиней. Великий князь словно не замечал их триединство, он с детства дружил с Андреем, а потому дружба Андрея с великой княгиней вовсе его не беспокоила. Но не так доверчива была императрица, увидев, что юная великая княгиня пошла по ее стопам, а это не сулило великому князю ничего хорошего. Она, императрица, свободная женщина, муж ее скончался, она имеет право выбора, а великая княгиня вступила на путь разрушительницы законного брака, а это непростительно, постыдно, пора вмешаться в жизнь этой якобы счастливой семьи. Но у нее нет никаких доказательств неверности великой княгини, а фаворитизм – это неотъемлемая суть придворной жизни во всей Европе. Вмешиваться не стоит, пока надо наблюдать, необходимо еще присмотреться…
На одном из императорских заседаний в Эрмитаже братья Румянцевы были представлены барону Мельхиору Гримму и Дени Дидро, прибывшим в Петербург по приглашению Екатерины II. Екатерина II состояла в переписке с бароном Гриммом уже несколько лет (как известно, и с Вольтером, Д’Аламбером, Дидро, другими энциклопедистами), но только сейчас с ним познакомилась лично и быстро подружилась, настолько барон был учтив, образован, а из его переписки было ясно, что он вел знакомство чуть ли не со всеми европейскими правителями, большими и малыми, знал чуть ли не все интриги и сплетни державных дворцов, разбираясь и во внешней европейской политике, не оставаясь в стороне и от сложностей и противоречий внутреннего устройства этих держав.
Великая ландграфиня Дармштадтская, хорошо его знавшая, поручила барону Гримму вместе с ее сыном, братом принцессы Вильгельмины, невесты великого князя Павла, поехать в Петербург в сентябре 1773 года на свадьбу сестры. 15 августа принцесса Дармштадтская приняла православие, а 29 сентября стала великой княгиней Натальей Алексеевной. Павел был в восторге от своей обаятельной жены, красивой, умной, волевой, властной.
Барон Гримм присутствовал при всех этих торжествах, разделяя радость и надежды императорского двора – нужен наследник, продолжение рода Петра Великого.
После знакомства барона с императрицей многие пытались расспросить, как прошла его первая встреча с Екатериной Алексеевной.
– Я был позван к ней, – отвечал барон Гримм в присутствии, как всегда, любопытствующих,