Сотник. Не властью единой. Андрей Посняков
забыл? Я?
Тут и «охотнички» подлили масла в огонь. Вернее, «охотничек» – Вячко:
– Ай, вай, стрелы-то – что? Вдруг да белка? Чем бить будем? А, понял, белок не берем. Только дичь. Эх, коли повезет, так и тетерева запромыслим!
– Идем уже… тетерев.
Гомон стоял, что надо, на всю округу, глухой не услышит! И тут еще от костра послышалось нечто ритмично-гнусавое:
Дождь, дождь
На бабкину рожь,
На дедову пшеничку
Да на девкин лен
Поливай ведром![2]
Вообще-то, по большому счету Михаил Андреевич Ратников к музыке был равнодушен. Нет, на танцы-то в свое время хаживал, и даже битловскую «Облади-облада» иногда напевал – ее как раз на танцах-то играл местный ВИА. Ну а чуть позже свой вклад внес и Коля, судовой радист-«маркони». Миша особо-то с ним не корешился, но все же на одном судне ходили. Выпивали под музыку из Колькиного «Шарпа», под всякие там «Бони-М» да «АББА».
Впрочем, то, что сейчас выкрикивала Добровая, пением назвать было нельзя. Скорее – рэп, этакий бодрый речитативчик:
Дождь, дождь
На бабкину рожь…
Что ж, наверное, кому надо – услышали.
После полудня явились с докладом рыбачки-охотнички. Следуя всей серьезности дела, сотник заслушал отдельно каждого – вместе-то не хочешь, а соврать можешь, этак для красного словца.
– Ну, обычно все, – поплевав на ладони, рыжий Велька пригладил вихры. – Ручей как ручей. Ну, трава намята – так звери на водопой ходят, бобры, лоси… Рыбаки тоже заглядывают – чужие верши приметили.
– Рыбаки, говоришь? Ага…
То же самое подтвердил и куда более серьезный Ермил. И про намятую траву, и про верши – так в Погорынье называли рыбацкие сети.
– А так, господин сотник, да – ничего такого. Никто за нами не следил, в лесу никого не видели. Разве что верши…
– А что с ними не так? – насторожился Миша.
– Да вроде все так… – отрок задумался, почесал заросший затылок. – Но больно уж их много.
– Много… Много – не мало. Поглядим.
Выслушав «рыбачков», сотник задумчиво пожевал сорванную травинку. Ну и что с того, что сетей много поставили? Он что – рыбнадзор, что ли? Значит, есть в ручье рыба – и много.
– А рыбы-то наловили много?
– Да уж немало, господин сотник, – хмыкнул Ермил. – Только рыба-то – сорная почти вся. Окунье, уклейки, подлещики… Налимов – и тех мало, да две форельки всего.
– А сети-то эти далеко?
– Да далече, в заводи. Верст… пять… – подняв к небу глаза, отрок прикинул расстояние. – Нет, шесть все-таки. Да – шесть.
– Ладно, добро. Понадобишься – позову.
Охотники тоже ничего толкового не сообщили. Лес как лес – чужих следов не заметили. Лишь Ратко немного встревожился:
– А дичь-то здесь пуганая, господине.
– Так селенье рядом – Васильково. Да и от Ратного – бешеной собаке двадцать верст не крюк.
– Может, оно и так, – задумчиво покивал охотник. – Только больно уж хлопотно
Цитата по книге Г. С. Беляковой «Славянская мифология» («Просвещение», 1995).