Время. Александр Александрович Мишкин
– пропуская жену сказал он. – Пошли.
Войдя в детскую, они увидели плачущего Савку. Маленькое личико было красное как помидор, и крохотные ручки сжимали от негодования воздух. Родители подошли к кроватке с обеих сторон. Савелий был слишком расстроен, чтобы заметить маму и папу. Катя подхватила малыша, отнесла на кровать рядом. Стала снимать подгузник. Лицо, слегка опухшее от слёз, постепенно возвращало здоровый оттенок. Она всё ещё периодически хлюпала носом, но уже реже, больше не плакала.
Как только грязный подгузник был удалён с попки Савы, тот чуть поутих. Катя нежно вытирала малыша, а Гена стоял в стороне и смотрел. Катя, продолжая хлопотать, повернула лицо и посмотрела на мужа, слегка улыбнулась, Гена улыбнулся ей в ответ.
– Иди спать. Устал ведь, – сказала она.
– Ну да, – сказал Гена вспомнив, что не спал всю ночь. Ощутил тяжесть век и вязкий ход мыслей. Зевнул. – Пойду. Ты справишься?
– Да, конечно. Иди спи.
Гена подошёл к Кате и чмокнул в макушку.
– Остаёшься за главного, – сказал Гена и подмигнул Савке. Малыш дёргал ножками и хмурил бровки. Серьёзно посмотрел на отца. – Буди если вдруг что-то понадобится.
– Давай, иди уже. Спи. Герой.
– Люблю тебя.
– И я тебя люблю.
– П-р-р-р, – сделав губами, отозвался Савка.
Гена улыбнулся. На время тревожные мысли покинули его. Жизнь, не считая происшествий этого утра, продолжалась, но цифры на спине жены, сына, у него самого, внесли некоторое беспокойство и разлад в мирный быт семьи.
Цифры ничего не значат. Ничего не значат… Ага…
Гена разделся. Расстелил постель и залез под одеяло. Из детской доносился лепет Савки и короткие фразы жены. Окна были занавешены, но свет всё равно наполнял комнату. Гена поудобнее втиснул голову в подушку. Накрылся почти с головой, оставил торчать макушку.
«Цифры ничего не значат. Не беспокойся ты так. Всё в порядке. Это ведь учёный сказал, им виднее. Видимо побочки какие-то. А может галюны. Всё хорошо. Не переживай.» – думал Гена. Но где-то далеко, в глубине души, противный и холодный голос повторял два ужасных и страшных слова.
«Две недели… Две недели…»
Проснулся Гена только в шесть часов вечера. Чувствовал он себя отвратительно. Настроения совершенно не было, шея болела, спина ныла, в голове компот. Катя лежала рядом пытаясь «словить» интернет, но ничего не получалось. Заметив, как Гена начала выползать из берлоги, Катя отвлеклась от телефона и ласково спросила:
– Ну как ты? Хорошо поспал?
– Отвратительно.
– Ну ничего, ещё две ночки и потом поспишь нормально, – сказала Катя и повернулась на бок. Отложила телефон, засунула ладони под щёку и с нежностью посмотрела на Гену.
– Интернета нет? – спросил он.
– Не-а, – сказала она.
– А по телевизору?
– Тоже молчат.
– Чтоб их всех!
– Ну… не ругайся, Савку разбудишь.
– Давно уложила?
– Не давно.
– Тогда не буду. Иди ко мне, – Гена подполз ближе к жене. Обнял. Поцеловал. Стал поглаживать бёдра. Плохое настроение сменилось другим, более