Смысл и счастье бытия. Владимир Александрович Подрезов
моря, свободный от организованных пляжей, санаториев, домов отдыха и тому подобных объектов. Не сразу, но нашли подходящее место на правом краю Геленджикской бухты. Тогда там был сравнительно высокий обрывистый берег, а перед ним небольшая редкая рощица каких-то лиственных деревьев. Ну и началось – сутки напролёт шашлыки, водка «рекой», компания каких-то ребят – собутыльников и смутные отрывочные воспоминания.
Один раз, уже в сумерках, спустились к морю. Его дно в том месте на несколько десятков (возможно сотню) метров оказалось беспорядочно усеяно железобетонными плитами. Долго пробирались по ним к глубине; упав, я толи о ракушку, толи о разбитую бутылку сильно порезал руку – до сих пор на ней отчётливо виден шрам. Но уж поплавали вволю. Как в невесомости: чёрная уже вода, чёрное звёздное небо, черно вокруг и незабываемая эйфория, подогреваемая состоянием сильного опьянения. Направление к берегу нашли, по-видимому, лишь интуитивно.
На следующий день поехали, скорее всего, за «добавкой». Помню – прямая дорога, Миша до упора жмёт на газ и весело кричит: «Взлетаем!». Вдруг, как всегда – неожиданно, довольно крутой поворот, вписаться в него не удаётся, машина натурально летит прямо – в кювет. Благо там был сравнительно небольшой перепад высот и виноградники. Протаранив несколько полос виноградных кустов, остановились. Миша, как ни в чём не бывало, «врубил» задний ход, и машина без особых проблем вновь выбралась на трассу. Потом выяснилось, что повредили рулевую тягу. Поехали в автосервис, и там, уже отъезжая, снятая с ручного тормоза машина, начавшая двигаться своим ходом с небольшого возвышения, стукнула автомобиль, припаркованный сзади. Конечно, немного помяли его, но удалось быстро и безнаказанно «удрать»… Чувство неловкости и лёгкого стыда за этот не очень достойный поступок пришло уже значительно позже.
Ещё одно очередное приключение. Одурманенный водкой, я, видимо, повздорил с друзьями, за что-то обиделся на них и ещё затемно в одиночку покинул место нашей «стоянки». Когда, протрезвев, пришёл в себя, то обнаружил, что уже утро, а я иду в плавках по шоссе где-то в районе всё той же Геленджикской бухты и понятия не имею, как мне вернуться обратно. И такая меня тут от безысходности взяла тоска – ведь нет ни денег, ни документов, ни одежды, так что – хоть плачь. Какое-то время пребывал в этом абсолютно угнетённом состоянии и даже уже успел почти смириться с необходимостью обращения за помощью в военкомат либо в милицию и, соответственно, с вполне возможным окончанием своей по существу только начавшейся военной карьеры: тогда – в советское время, подобные истории, связанные с дискредитацией морального облика офицера Советской армии, как правило, не прощались. И тут, совершенно неожиданно, испытал невиданное облегчение – ведь из мчавшейся мне навстречу машины чуть ли не по пояс высунулся Володя и размахивал руками: друзья, спасибо им, всё-таки нашли меня. Ни в чём при этом не упрекнули, хотя, полагаю – стоило, и, счастливо воссоединившись,