Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР. 1941—1945. Джеральд Рейтлингер
инструкции Риббентропа стали по своему тону неистовыми. Конфликт с Польшей может разразиться в любой момент. Гитлер, как утверждал Риббентроп, считает необходимым немедленное прояснение позиций, «чтобы быть в состоянии учесть советские интересы в случае такого конфликта». На это Молотов ответил, что, если торговое соглашение будет подписано на следующий день, Риббентропа можно будет принять не ранее 26 августа.
Зубцы дипломатической машины теперь закрутились с немыслимой скоростью. Висевшее в воздухе с 11 января торговое соглашение было подписано на следующий день, и по нему Советский Союз получил кредит на 200 миллионов марок для закупок в Германии. Молотов, со своей стороны, представил проект соглашения по пакту о ненападении, который был принят Гитлером, о чем он сообщил в личной телеграмме Сталину. В ней Гитлер упрашивал, чтобы «ввиду невыносимого напряжения между Германией и Польшей» Риббентроп был принят 22 или 23 августа.
Вечером 21-го Сталин телеграфировал Гитлеру свой личный ответ, в котором извещал, что Риббентроп может приезжать 23-го. Вальтер Гевель, вручивший Гитлеру эту телеграмму, говорит, что Гитлер закричал: «Теперь дело в шляпе!» Назавтра рано утром Риббентроп покинул Берхтесгаден и направился в Москву, а Гитлер провел весь день, принимая своих военных командующих, которым он прочел две длинные лекции о надвигающемся конфликте, и в них содержалась тирада о знаменитом, но неоднозначном «Чингисхане». «Наши враги – это маленькие черви. Я видел их в Мюнхене. Я был убежден, что Сталин никогда не примет британское предложение… Четыре дня назад я предпринял особые меры… Послезавтра Риббентроп заключит договор. Теперь Польша в той позиции, в какую я и хотел ее поставить».
За исключением требования русских, в последнюю минуту, включить Лиепаю и Вентспилс в их сферу влияния – требования, которое пришлось передавать Гитлеру по телефону во время совещания, – встреча в Кремле лишь ратифицировала то, что уже было решено ранее. Тем не менее она все еще считается одним из самых мрачных моментов в истории. Сталин был до предела циничен и довольно хорошо владел собой, его соперник был совершенно скучен, без малейшего чувства юмора, нервный и неописуемо тактичный.
Министр иностранных дел рейха заметил, что Антикоминтерновский пакт направлен не против Советского Союза, а против западных демократий. Он понимал и был в состоянии сделать вывод из тона советской прессы, что советское правительство полностью признает этот факт.
Господин Сталин вставил, что Антикоминтерновский пакт на деле направлен в основном против лондонского Сити и мелких британских торговцев.
Рейхсминистр выразил согласие и шутливо заметил, что господин Сталин наверняка менее напуган Антикоминтерновским пактом, чем Сити Лондона и мелкие британские торговцы. То, что думает немецкий народ об этом, ясно видно из шутки, которая вот уже несколько месяцев ходит среди берлинцев, хорошо известных своим остроумием и чувством юмора, а именно: