Последний билет. Ника Тян
весны. Снег уже почти весь растаял, и даже местами подсох асфальт. Под бледными солнечными лучами деревья и земля казались еще более голыми. Аллея была похожа на недорисованную картину. Но даже такой неприглядной весне Кристина была рада. Все что угодно было лучше зимы, которую она ненавидела. Возненавидела она ее, став подростком. Тогда она совсем себе не нравилась. Отражение в зеркале всегда выглядело нескладно и угрюмо, но особенно оно ее огорчало, когда приходилось надевать ужасную шапку и куртку, которую нельзя было увидеть не то что на ее ровесницах, но даже на ровесницах ее мамы. Даже некоторые пенсионерки были большими модницами, чем она в то время. Куртка прекрасно выполняла свое прямое назначение и попутно убивала самооценку Кристины, в конце концов доведя ее до состояния, в котором ей казалось, что засмеявшийся на улице прохожий смеется непременно с нее. И надо же было, чтобы именно в эту зиму так случилось, что внимание парнишки, живущего в соседнем подъезде, вдруг стало для нее невероятно важным. Важным, потому что причиняло Кристине одни лишь страдания. Каждый день, идя домой из школы, она старалась пройти незамеченной, потому что каждый раз встречаясь с этим мальчишкой, она готова была провалиться сквозь землю. Как-то раз ей пришлось провести за домом целый час, потому что он стоял возле ее подъезда с друзьями. Кристина пряталась, как преступница. Именно в ту зиму она впервые стала ждать весны. Она и не надеялась, что без этой кошмарной куртки понравится тому парню, она была бы счастлива просто пройти мимо него без стыда. Долгожданная весна пришла, но к огромному ее горю в следующем году пришлось ходить в той же куртке. Ненавистной куртки уже давно не было, но особое чувство от прихода весны осталось. Чувство, что жизнь налаживается, даже если ничего особенного не происходит, она точно становится лучше, просто это пока не заметно, может быть летом все станет понятно, но листья желтеют, приходит хмурый и нудный ноябрь, и становится ясно, что ничего не поменялось, но это только до следующей весны.
На горизонте показались прохожие. Это был отец с дочерью. Они шли по аллее Кристине навстречу. В руке у маленькой девочки была целая связка разноцветных шаров, тех что продают в парках в праздники. Там были и сердца, и зайцы, и медведи. Сама девочка была в розовой курточке с такими же розовыми бантиками на голове. Отец бережно держал в руке ее маленькую ручку, а та улыбалась во весь рот. Когда незнакомцы поравнялись с Кристиной, ей удалось вблизи разглядеть шары. Те переливались разными цветами. Воздушный заяц сменил цвет с синего на красный, что заставило Кристину тут же отвернуться: она готова была поклясться, что, краснея, заяц подмигнул ей. И подмигивание это казалось совсем не дружелюбным. Оно было как предложение хранить общую тайну, недобрую тайну. Кристина долго не решалась обернуться, но, когда посмотрела в след удаляющимся отцу с девочкой, уплывающее вдаль разноцветное облако снова выглядело безобидно и празднично.
Снова оставшись одна, Кристина угрюмо смотрела на голую алею. Среди куч грязного снега лежали пожухлые