По ту сторону Алтайских гор. Аман Газизов
кружек и небольшая ваза со слипшимися конфетами и баранками.
Организм Токарева отреагировал на эти угощения утробным урчанием и обильным выделением слюны.
Он сам вскоре занял место и, отхлебнув горячего чая из вмиг нагревшейся кружки, даже зажмурился от удовольствия:
«Чай-то настоящий! Не тот, что пьют на стене»
Атаман поводил пальцем по карандашным пометкам, посмотрел на разведчика и задумчиво почесал выскобленный до синевы подбородок.
– Да, дело худое, – протянул он. – Дай бог, продержимся с месяц. А там пиши пропало.
Подобные слова тут никто уже не считал проявлением упаднического фатализма.
Рука Сашки в это время нерешительно зависла над вазой с конфетами.
– Ты бери, не стесняйся. Сколько хошь бери. Не жалко, – заметив это, добавил командир.
Молодой человек кивнул и взял горсточку. Одну конфету положил в рот, а остальные спрятал.
Вскоре атаман поднялся, подошёл к стоящему у стены ларю, достал оттуда тарелку с куском холодного мяса и хлебом.
– Чёрствый да вкусный, настоящий. Угощайся, – добавил он, ставя тарелку на стол и указывая на краюшку.
Атаман дождался, пока парень соберёт и закинет в рот последние крошки, переглянулся с соседями по столу и изрёк:
– Есть задача для тебя. За помощью идти надобно. Возьми пару-тройку надёжных бойцов на своё усмотрение.
Долго раздумывать о подходящих людях Сашке не пришлось. Таковых он знал. И за прошедшие полгода многие стали ему почти что братьями. По его мнению, только лишь его поколение – поколение, выросшее во время мировой войны, а затем хватившее невзгод от сметающей всё на своем пути революционной стихии и Гражданки, способно выжить в нынешних нечеловеческих условиях постоянной борьбы.
Вечером на инструктаж, проводимый всё той же троицей на том же месте, помимо главного разведчика, явились ещё двое. Первый – здоровяк Гаврила, мужик крестьянского происхождения со звучным прозвищем Добрыня. Второй – немой паренёк Чир, с виду неказистый и плюгавый, бывший цирковой артист. Все звали его Чиром, но почти никто из солдат не знал: имя ли это или прозвище.
Атаман приказал им сдать винтовки, а взамен наказал вооружиться оружием дикарей, что лежало кучей в углу. Объяснять ничего не стал – на то и приказ.
Сашка в качестве старшего группы подошёл к свалу первым. На нём, как на Чире, уже сидел дикарский кожаный нагрудник, надеваемый врагами поверх доспеха. В таком облачении они становились практически неуязвимыми не только для стрелы, но и для винтовочной пули, выпущенной с расстояния трёхсот шагов.
Кованые клинки без рукояток из толстой стали укладывались внахлест, как рыбья чешуя, в специальные кармашки нагрудника. Дикари отточенными движениями выхватывали оттуда эти тяжёлые ножи и с двух рук метали их, выкашивая пришлых.
Глянув на набор, Сашка отмёл сабли и другое колюще-режущее оружие и остановился на тех самых метательных ножах.
Затем он поднял нагрудник туземцев, стоящий поодаль от всего