Чары зла и любви. Легенды Пурпурного Города. Маргарита Кристэль
иным – темным, зловещим, мрачным, как черный круг, который неотступно стоит перед глазами того неосторожного, кто пристально взглянул на солнце».
В. Гюго «Собор Парижской Богоматери»
Из носа у нее шла кровь, перед глазами продолжали летать черные мухи, тело содрогалось в ледяных судорогах, которые держали ее в плотном коконе агонии, словно смирительная рубашка. Но, несмотря на все это, разум прояснился. Она поняла, что каждое слово призрака, словно выцарапанное на ее сердце, – это истина, которая теперь с ней навеки. Истина эта заключалась в том, что подлинная любовь невозможна без страдания.
Эль знала, что любит по-настоящему, а значит, ей предстоит много, очень много страдать. Но теперь она не противилась этому страданию, а ждала его с улыбкой на кровоточащих губах. Ей казалось, что из маленьких ранок льется сок прогорклой рябины, и оттого они болели еще сильнее. Аромат ягод витал в пепельных осенних сумерках, пропитывая ее окровавленное тело, смешиваясь с его запахами, становясь с ней одним целым.
Веки ее подрагивали, и из последних сил она вымолвила:
– Ты меня обманула, но мне все равно. В моем сердце нет обиды и гнева, потому что его переполняет любовь. Не покидай меня, любовь моя. Не беги от меня на край света… Я тоже кое-что знаю, чего не знаешь ты… В зеркале злой королевы теперь отражаюсь я.
И тут ей почудилось, что чья-то невидимая рука оттащила ее от края пропасти, на котором она все это время балансировала, готовая вот-вот упасть. Она почувствовала облегчение и в то же время страх, который испытываешь, когда чудом удалось спастись. Это второй акт страха. Это выталкивание из себя пуповины после родов, когда самое страшное уже позади, но нужно пройти еще одно испытание. С предельной до болезненности отчетливостью до нее дошло, что она была на волосок от гибели, и это ощущение смешалось с любовью, сделав чувство мучительным. Ради своей любви она могла умереть – от этой мысли можно было свихнуться.
Голос в голове молчал, но все еще был там. Каждым своим нервом Эль чувствовала смятение духа. Напряжение, испытываемое ею, росло с каждой секундой. Она больше не могла справляться с нараставшими эмоциями призрака, что походили на темный смерч. Кровь хлынула из ее горла, а слезы окрасились в алый цвет. Колени подкосились, и сознание окутала беспросветная тьма…
***
Разве можно было не влюбиться в лес, где природа нашептывала на ухо свои древние секреты, бережно передаваемые из поколения в поколение? Все здесь дышало каким-то потусторонним покоем, и в то же время это было так же естественно, как вид бирюзовой хвои еловых лап, вившегося по могучим стволам изумрудного моха, бурой зелени устилавшего землю ковра. Люди рождались, страдали, завоевывали друг друга и целые государства и умирали. Мало кто из них достигал состояния, которое могло вытолкнуть сознание из этого разрозненного гигантского пазла, который никому никогда не собрать. Мало кто слышал и понимал, о чем поет северный ветер.