Магнолии были свежи. Софья Игнатьева
в университете? – вдруг спросил ее мистер Смитон, и Мадаленна вздрогнула, так глубоко она ушла в свои мысли.
– Все хорошо, спасибо.
– Полагаю, Хильда снова начнет брюзжать насчет твоей учебы?
Смитон был единственным, кто действительно знал всю подоплеку ее жизни в этом доме, и кто поддерживал ее с мамой. За одно это Мадаленна была готова расцеловать его.
– Она всегда брюзжит, я уже привыкла. – она улыбнулась и подлила кипяток в кружку мужчине.
– Мадаленна учится в университете. – гордо пояснил садовник в ответ на немой вопрос мистера Гилберта. – На факультете искусств, так ведь, дорогая?
– Да. Еще кипятка, мистер Смитон?
– Нет, спасибо, дорогая.
Он откинулся на спинку кресла-качалки, и какое-то время только ее скрип нарушал возникшую тишину. Но когда вдруг раздался пронзительный телефонный звонок, Мадаленна едва удержала в руках кружку с чаем.
Она ненавидела подобные моменты; в такие минуты ей было сложнее всего удержать себя в руках. Джон метнулся к телефону, но когда она попридержала его за рукав пиджака, сразу наклонился к ней, и она немного поморщилась от бьющего в нос запаха одеколона.
– Джон, если будут спрашивать меня…
– Знаю, знаю, – мягко улыбнулся Джон. – Тебя здесь нет. Не беспокойся. – в эту минуту она была готова назвать его своим хорошим другом.
Джон быстро отошел в другую комнату, и Мадаленне показалось, что мистер Смитон облегченно выдохнул. Он хорошо относился к Джону, говорил про него только лестную правду, но она все равно не могла не заметить, как он напрягался в его обществе. Может быть это было связано с тем, что Джон пользовался благожелательностью ее бабушки, а они друг друга ненавидели так сильно, что старались лишний раз не встречаться.
– Вы учитесь на факультете искусств? – внезапно подал голос мистер Гилберт, и Мадаленна покосилась в его сторону.
– Странно. – он вдруг встал и подошел к противоположному окну, и золотой луч упал ему на лицо.
– Что именно странно? – Мадаленна не уловила момент, когда обычный светский разговор перешел в более глубокое русло, и теперь была в замешательстве.
– Странно тратить несколько лет жизни на изучение того, что было создано другими, а не создавать самому.
– Не у каждого есть таланты. – пожала плечами Мадаленна. – Не каждый способен на великое. Так лучше быть свидетелем, чем праздным слушателем.
– Талант может и не у каждого, а вот способности есть у всех.
– Да, но это ничего не значит. У Микеланджело было много способных учеников, но все же только его имя осталось на века.
– А разве обязательно оставаться на века? – вопрос был простым только на первый взгляд, и Мадаленна понимала – кратким ответом здесь не обойтись, а в дискуссию ей вступать совершенно не хотелось, и раздосадованная она ответила.
– Искусство не терпит обычных столяров, ему нужны только скульптуры.
Мистер Гилберт вдруг коротко