Красный Дракон Империи. Евгений Панов
ты там сказал? А ты точно хочешь знать всё? Не всякое знание на пользу…
Вот так меня, моими же словами.
– Точно хочу. Точнее некуда.
– Что ж, договорились. Кто начнёт первым?
– Да я и начну. Чать помоложе буду… – Я вздохнул, набрал в лёгкие воздуха и начал. – В общем, дядька Андрей, умер я. – Старый казак удивлённо вскинулся. – В тот самый миг, когда с кедра сверзился, вот тогда и умер. Здесь умер. И родился в другом времени. В одна тысяча девятьсот семьдесят пятом году. И прожил там жизнь. Сорок пять лет прожил. Всяко было. И хорошее, и плохое. Женат был, сын у меня там был, да погибли они, а я стал калекой. А до того работал в своей фирме, денег много зарабатывал. Тогда и изучил и китайский, и немецкий, и ещё несколько языков, и многое другое. А потом случилось так, что в том времени у меня был выбор: или совсем умереть там, или попытаться вернуться сюда. Я выбрал второе. И вот я здесь. Ну а почему Шэн-ли мне кланяется и здоровается со мной первым, то об этом у него надо спрашивать. Мне и самому это интересно.
– Эвон оно как, – задумчиво произнёс дядька Андрей. – И ведь не врешь, то сразу видно. И говоришь как взрослый, поживший человек. Дарья сказывала, что дар какой-то у тебя появился.
– Когда возвращался, то свет какой-то в меня вошёл. А как здесь очнулся, начал видеть ауру у других людей.
– Ауру?
– Это что-то вроде энергетической оболочки человека. М-да. Как бы это объяснить? Душу, что ли. Может, и ещё что есть, но это надо развивать. С той же тёткой Дарьей пообщаться на эту тему, может, она что подскажет. Да и с китайцем Шэн-ли тоже не мешает поговорить об этом.
– Да, – протянул старый казак, – чудны дела Твои, Господи. Дарья говорила мне, что ты за гранью побывал и оттуда смог вернуться, а оно вон ещё что. Тяжко было? – неожиданно спросил он.
– Тяжко – это не то слово, – хмыкнул я. – Теперь твой черёд рассказывать, дядька Андрей.
– Ну, мой, так мой. Родители твои не из служащих, как тебе говорили. Они потомственные дворяне. Княжеский род Головиных. Хоть и не прямая ветвь, но тем не менее батюшку твоего титуловали как князя. Отец твой был подполковник русской армии Головин Михаил Николаевич. Воевал с германцем в империалистическую, как сейчас говорят, войну. Воевал лихо, за что и имел много наград. А я при нём вроде как денщиком был. Поранили меня, службу уже нести, как прежде, не мог, а возвращаться некуда было, вот он меня и взял к себе в память за то, что его самого однажды, контуженого, с поля боя вынес. Егория за то дело мне дали. С полным бантом после того ходить стал. Матушка ваша тоже дворянского сословья. Потомственная графиня Шереметева.
Когда царь Николай отрёкся, мы только что на фронт вернулись после излечения и отпуска. Да там началось, прости, Господи, чёрт-те что. Солдаты офицеров слушаться перестали, могли и в спину стрельнуть, а то и на штыки поднять. Батюшку-то вашего уважали, он завсегда для солдат старался службу облегчить. Да всё равно пришлось нам с фронта по осени уезжать. Хотел было Михаил Николаевич забрать супругу из Петрограда да податься за границу, вот только не вышло. Матушка ваша на сносях была