Хлопушка с прицелом. Евгений Новицкий
еще «тройка»? – с ужасом посмотрел на него Хучрай.
– Ну, не прикидывайся, – протянул Растиньяк. – Сам же все знаешь. Эвон какие картины ляпаешь. Так что нечего тут перед нами скромничать, осведомленность свою прятать…
– Насколько я знаю, – сквозь зубы проговорил Хучрай, – давно прошли времена «троек» и тому подобного произвола…
– Значит, хреново знаешь, – хмыкнул Растиньяк.
– То, что старые времена могут вернуться, вам, видно, и в голову не приходило? – любезно поинтересовался у Хучрая Нусинген.
– Как они могли вернуться… – прошептал режиссер. – Сталин, что ли, воскрес?
– А вот за такие слова мы к тебе особые меры применим, – угрожающе пообещал Растиньяк.
– Да что все это значит?! – вдруг крикнул Хучрай. – Я… я Хрущеву пожалуюсь! Он с вами живо разберется…
– Сместили твоего Хруща, – небрежно ответил на это Растиньяк.
– И даже в расход уже пустили, – добавил Нусинген.
Хучрай побледнел.
– И… и кто же теперь… там? – Он показал пальцем наверх.
– Товарищ Суслов, – сообщил Нусинген. – И его первым приказом при вступлении в должность было – покарать тех, кто заметнее всех выступал против товарища Сталина… Так что вам, Хучрай, повезло. Вас мы одним из первых забрали. Одним из первых же и расстреляем.
– Этого не может быть… – схватился за голову Хучрай. – Не может быть… Не может…
Его правая рука вдруг поползла к груди. Режиссер побледнел еще больше прежнего и вдруг вскрикнул:
– Ай!
Хучрай слегка дернулся, и тотчас после этого его тело обмякло, а голова свесилась набок.
22
Студенты моментально вышли из образа.
– Товарищ Хучрай! Товарищ Хучрай! – дружно завопили они.
Режиссер не отвечал и не двигался. Приятели тормошили его с обеих сторон – сначала робко, потом все сильнее и сильнее. Это было бесполезно. Голова Хучрая по-прежнему безвольно болталась туда-сюда.
– Остановите машину! – заорал Герману Нусинген.
Герман резко надавил на тормоз и озадаченно обернулся назад:
– Что такое?
– Не видите, что ли? Ему плохо! – Растиньяк чуть не плакал.
– Ай-ай-ай, – сочувственно поцокал языком Герман. – Пожалуй, без «Скорой» не обойтись… Но давайте тогда уж довезем его до места назначения.
– Куда? На Лубянку? – ошарашенно посмотрел на него Растиньяк.
– Из роли можете уже выйти, – хохотнул Герман. – Едем на «Мосфильм».
И воронок проворно тронулся с места.
Через пять минут машина влетела в мосфильмовский гараж.
– Ну же! Ну же! Надо вызвать врача! – торопили Германа студенты.
– Спокойно, товарищи, – хладнокровно ответствовал Герман. – Сперва перенесем его в кабинет.
– В какой кабинет? – не понял Нусинген.
– В его личный. Персональный, – пояснил Герман.
– Зачем?! – хором воскликнули приятели.
– Затем, что эту машинку, –