Большая волна любви. Михаил Александрович Самарский
по кухне туда-сюда, как делал всякий раз, когда разговаривал о чем-то серьезном.
«Так вот в чем дело!»
Михаил бросил взгляд на мать, как будто искал у нее поддержки. Та же нервно постукивала кончиком ножа по столу, наблюдая за мужем.
– Представляешь, Андрей Владимирович кинулся со мной обниматься, когда услышал мою фамилию и узнал, что ты мой сын! – с усмешкой воскликнул отец и, заметив недоумение на лице Михаила, продолжил: – Вот и я опешил. С чего бы незнакомому мужику встречать меня как старинного друга? Естественно, я решил поинтересоваться и сказал: «Вы, наверное, знакомы с моим сыном?» – Отец остановился и снова посмотрел на него. – И ты знаешь, что он сказал?
«Представляю, что он ему наговорил».
Вопрос «что?» в данной ситуации был неуместен. Михаил промолчал и вперил взгляд в свисающий со стола край белоснежной скатерти, повторяя глазами узоры на ее ткани.
– Так вот, твой декан мне ответил: «Знаком – не то слово. Он мне уже как родной. Ваш сын бывает в моем кабинете чаще, чем я сам», – отец сымитировал голос Андрея Владимировича.
«Черт», – мысленно выругался Михаил и посмотрел на отца, тот снова принялся мерить шагами кухню под пристальным наблюдением жены.
Как обычно, в такие минуты Михаилу до дрожи в руках хотелось рисовать. И, хоть это жуть как не понравится старикам, он незаметно вытащил блокнот, положил его на колени и, делая вид, что весь внимание, украдкой открыл чистую страницу.
– К сожалению, на мероприятии у нас не получилось пообщаться, времени не было ни у него, ни у меня, – продолжил Алексей Михаилович. – Мы обменялись телефонами и договорились созвониться вечером.
В то время как отец расхаживал по кухне в спортивных штанах и футболке защитного цвета, воображение Михаила рисовало его в образе босса итальянской мафии. В сером полосатом костюме, черной рубашке и белой шляпе. Михаил так и видел, как отец вальяжно развалился в большом кресле, положив руки на подлокотники, а позади него в образе телохранителя стояла мама. Черный лайковый костюм облепил ее фигуру, шпильки туфель напоминали острые лезвия. В руках она держала меч, который воткнула перед собой в пол. Ее черные волосы рассыпались по плечам, серо-зеленые глаза метали молнии, а воинственный взгляд предупреждал: «Не приближайтесь к моему боссу».
Михаил принялся выводить линии, перенося изображение из головы на бумагу. Он и сам уже сбился со счета, сколько у него было рисунков с родителями. В каких только образах не появлялись они на страницах его блокнотов. У него даже имелась целая серия картинок под названием «Черная лиса», где мать представала в образе женщины-лисы. По сюжету она служила в полиции и вела охоту на серийного маньяка по прозвищу Призрачный Жиль, которого все считали оборотнем, поскольку он постоянно ускользал от нее. Эта не совсем приятная роль досталась отцу.
– Скажу тебе, интереснейшая и очень долгая беседа у нас состоялась.
Алексей Михайлович посмотрел на сына и, увидев, что тот рисует, взревел, как дикий вепрь.
– Майкл,