Спартаковские исповеди. Классики и легенды. Игорь Рабинер
собой, то негромко и осторожно – во всех командах имелись стукачи, система без этого обойтись не могла. Кто именно «стучал», конечно, не знали, но это всегда надо было иметь в виду.
Тем не менее я и тогда считал, и сейчас уверен, что роспуск армейской команды был настоящим преступлением перед отечественным футболом. Потребовалось немало лет, чтобы команда возродилась. А к нам в «Спартак» тогда из армейского клуба пришли Всеволод Бобров и Анатолий Башашкин – футбольные гиганты! Правда, играть со Всеволодом Михайловичем было непросто, поскольку он был настолько жаден к мячу, что, будучи открытым или закрытым, в любой ситуации просил отдать ему пас.
Но какой же это был мастер! До сих пор не могу забыть матч в Киеве, когда один из защитников киевлян грубо выкинул его на гаревую беговую дорожку, и Бобер разодрал себе лицо и плечо. Счет тогда был 0:0, но он разозлился и во втором тайме с двух моих передач забил два фантастических гола. И «Спартак» выиграл 2:0. Так что он, пусть и был великим армейцем, внес вклад в историю нашего клуба не только как тренер-чемпион хоккейного «Спартака», но и как форвард футбольного.
Наши болельщики приняли Боброва и Башашкина хорошо. Отношения между поклонниками «Спартака» и армейцев были доброжелательными или, по крайней мере, нормальными. Главным врагом и для одних, и для других были московские динамовцы. Многие спартаковские и армейские игроки тоже дружили – я, например, с Башашкиным (в пору, когда он играл за «команду лейтенантов»), Деминым, Николаевым. И в «Спартак» Бобров с Башашкиным шли с охотой, не из-под палки, потому что играть-то после роспуска их команды надо было. Хотя это тоже были переходы по разнарядке: их отправили к нам, других армейцев – в другие команды.
Те болельщики отличались от нынешних тем, что после игры поклонники команд-соперниц шли разливать на троих. Но где два человека из противоположных лагерей найдут третьего? Они кричали: «Так, кто Башашкин?» А дело было в том, что этот великий защитник играл под третьим номером. «Башашкин» всегда находился. Люди не дрались, не били друг другу морды, а мирно обсуждали исход игры.
Для меня дата рождения «Спартака» – 19 апреля 1935 года. До того были разные названия, разные клубы, в которых играли не только спартаковцы, но и торпедовцы, динамовцы, железнодорожники. Он назывался и «Пищевик», и «Красная Пресня», и «Трехгорка». Что же касается столетия клуба, то, извините меня, отношусь к этому не то чтобы негативно, но спокойно. Мой «Спартак» родился в 1935-м. Для братьев Старостиных, а мы долго проработали вместе, датой рождения клуба тоже была эта дата, и я с ними полностью согласен.
Вообще, Николай Петрович – мой кумир. Это человек, который создал «Спартак», он, по сути, и дал мне дорогу в тренерскую жизнь. На поминках его супруги, Антонины Андреевны, я сидел рядом с Андреем Петровичем и Александром Петровичем. И оба говорили о брате, что он великий человек и нельзя это забывать! Абсолютно с ними согласен, для меня он человек «Спартака» номер один.
При Абраме Дангулове «Спартак» после неудачных сороковых годов