.
зимы 43-го года выдался щадящим, что способствовало наступлению. Машина сломалась на выезде из небольшого поселка, разбросанного по равнине. Избы сельчан тонули под сугробами. На улице ни людей, ни животных. Только в нескольких хатах теплилась жизнь – вился дымок над печной трубой. За границей поселка, на дороге – метрах в семидесяти – контрольный пост. Ничего нового не выдумывали, использовали то, что осталось после немцев: шлагбаум, полосатую будку с печкой. К обочине лепились утлые сараи. Полдюжины автоматчиков в коротких полушубках несли службу: равнодушно смотрели, как трое представителей комсостава ремонтируют «газик».
Навстречу проскрипела телега, запряженная старой кобылой: жители освобожденных районов занимались своими делами. Старичок в зипуне держал поводья и, казалось, спал. В груде соломы, обнимая мешок со скарбом, сидела девчушка, исподлобья поглядывая на статного капитана. Красную армию встречали настороженно: полтора года под оккупацией не прошли даром. Мирное население тоже подвергалось гитлеровской пропаганде. Глеб Шубин подмигнул девчушке. «Аборигенка» смутилась, опустила глаза. Но опять посмотрела украдкой: капитан был молод, неплох собой, а круги под глазами и седину на висках можно было и не замечать.
Телега поравнялась с застрявшей машиной, старичок проснулся, стегнул клячу. Лошадка побежала резвее. Молодые офицеры провожали глазами повозку. Лейтенант Царьков увлекся, закашлялся, глотнув дыма. Засмеялся старший лейтенант Виталий Шендрик и быстро сделал серьезное лицо, перехватив строгий взгляд командира. Чернявый Гоша Царьков занял водительское место, попробовал завести мотор. Попытка провалилась. Двигатель крякнул, выдав облако дыма. Шендрик предусмотрительно отошел подальше. Царьков, надрывно кашляя, вывалился из машины, отбежал, словно она должна была взорваться.
– Хана корыту, товарищ капитан! – выкрикнул молодой лейтенант. – Истекло его время! Я, кстати, предупреждал, что на этом рыдване далеко не уедем!
– Сейчас ваше время истечет. – Шубин скрипнул зубами. Ядовитое облако уже рассеялось. – Что уставились? Оба за работу! Царьков, ты же «мастер от бога» – кто хвастался? Чини мотор, не стой. Шендрик, помоги товарищу!
– Ага, сейчас все брошу… – заворчал Шендрик, но на всякий случай присоединился к товарищу. – Товарищ капитан, вы же знаете, что я тупой в технике, до армии обучался в кулинарном училище…
Сил уже не было смотреть на эту беспомощность. В душу закрадывалось опасение, что ночевать придется в заснеженном поле. Снова заскрипели гаечные ключи, Царьков покрикивал на Шендрика, не способного отличить отвертку от кусачек. Положение складывалось неважное. Впору догнать крестьянина на телеге и изъять его транспортное средство для нужд Красной армии. Но далеко ли уедешь на этой каракатице по холодку? Дорога была пуста – телега свернула в поселок. Автоматчики на КПП потеряли интерес к происходящему. На помощь с их стороны рассчитывать не приходилось.
С востока показалась колонна – в Харьков шли цистерны с ГСМ. Машины двигались неспешно, колонна еще не втянулась в поселок. Движок окончательно доломали: он перестал издавать даже пугающие звуки. Гоша Царьков разводил руками. Он в самом деле предупреждал, что отправляться в путь на этой штуке стоит только любителям приключений. С трагичным видом вздыхал Виталик Шендрик, рослый, с плутоватыми глазами.
– Ладно, забирайте вещмешки и ходу. – Шубин раздраженно махнул рукой. – Будем надеяться, мир не без добрых людей.
О чем переживать? Прилегающие к дороге территории завалены битой техникой – что русской, что немецкой. Одной машиной больше, одной меньше… Он забрал свой вещмешок у Гоши, забросил на плечо «ППШ» и зашагал по обочине. Подчиненные потянулись за ним. Гоша по инерции бубнил, что он не виноват, сделал все, что мог. Военные на КПП подобрались, на всякий случай приготовили оружие. На диверсантов эти трое не тянули, но кто их знает?
– Свои, – бросил Шубин, подходя к рослому сержанту. – Держи бумаги. – Он вынул из кармана шинели сложенные документы, сунул постовому.
– Ага, здравия желаю, – кивнул тот и начал стягивать плотные рукавицы. На недостаток экипировки Красная армия уже не жаловалась, заводы в тылу работали на полную мощность. Неудобные шинели вытеснялись фуфайками – практичными, пригодными для любых условий.
– Куда направляетесь, товарищ капитан? – спросил сержант, листая бумаги.
– Там написано. Так и скажи, что читать лень. Следуем в Харьков, имея назначение о переводе в сто тридцать третью стрелковую дивизию сороковой армии. Представляем полковую разведку. Со мной мои люди, у них такие же документы.
– Хорошо, счастливого пути. – Сержант пожал плечами и вернул бумаги.
– Издеваешься? – вспыхнул Шубин. – Не видел, что с нами приключилось?
– Сочувствую, товарищ капитан. Но чем вам помочь? Взять на буксир и дотянуть до Харькова? Имеем собственные задачи. Попуток хватает, если что. Вон колонна идет, в нее подсаживайтесь. – Он кивнул на подходящие бензовозы. – Там охрана, всякие приблудные – уж потеснятся. А нам их все равно останавливать.
Перспектива трястись в кузове не очень окрыляла. Дорога