Лисьи чары. Пу Сун-лин
пробираться верхом. Тогда он отдал свою лошадь слуге и отпустил его домой, а сам пошел куда глаза глядят, то прямо, то сворачивая в сторону.
Где-то он заприметил мальчика, сидящего в одиночестве, и устремился к нему, чтобы спросить дорогу. Рассказал ему, куда идет и зачем. Мальчик сказал ему, что он ученик Чэна, взял у него его одежды, припасы и понес. Чжоу пошел за ним.
Идти пришлось очень далеко. Под звездами ели, в росе спали. Только через три дня пришли, но этот Верхний Чистый храм оказался не тем, который был всем известен под этим именем.
Стояла уже десятая луна, даже в середине, но горные цветы покрывали все дороги, так что было совершенно непохоже на начало зимы.
Мальчик пошел доложить о госте, и Чэн сейчас же вышел к нему. Тут только Чжоу узнал свою собственную наружность. Чэн взял его за руки, ввел к себе, поставил вина, и они стали за вином беседовать.
Чжоу увидел птиц с перьями причудливых, невиданных цветов, которые слушались человека и не боялись его. Их голоса напоминали флейту. По временам они садились на кресла и пели. Чжоу сильно дивился, видя их. Однако мирские заботы и чувства крепко владели его помыслами, и ему не хотелось здесь оставаться.
Чэн посадил его с собой на рогожный коврик, лежавший рядом с другими такими же на полу, и вот после второй стражи[34] все тысячи человеческих забот в Чжоу окончательно замолкли, и он вдруг, как ему показалось, на мгновение смежил очи и вздремнул, причем сейчас же почувствовал, что он поменялся с Чэном местами. Усомнившись в себе, он хватился за подбородок, а длинные-длинные пряди бороды были опять на прежнем месте.
С рассветом он опять размечтался о доме и захотел отсюда уйти. Чэн всячески старался его удержать, но через три дня сказал ему:
– Прошу тебя, сосни немного. Утром я тебя отправлю в путь.
Только что Чжоу закрыл глаза, как слышит, что Чэн кричит ему:
– Вещи собраны!
Чжоу встал и пошел за ним. Пошли они совершенно иной дорогой, не той, что прежде, и, как показалось Чжоу, через очень короткое время родное село было уже перед ним. Чэн сел у дороги и ждал, пока Чжоу уйдет домой. Он хотел, чтобы друг его шел один, но Чжоу тащил его силой идти вместе. Однако это ему не удалось, и Чжоу доплелся домой одиноко.
Дойдя до ворот своего дома, он постучал, но не мог достучаться. Тогда ему вздумалось перелезть через забор, и вдруг он почувствовал, как тело его стало легким-легким, словно лист на ветре. Он легко подпрыгнул и оказался по ту сторону забора. Со двора на двор он точно так же перепорхнул через несколько стен и наконец добрался до спальни. Свечи горели, жена еще не спала, а с кем-то тихонько разговаривала.
Чжоу лизнул оконную бумагу, промочил ее и, сделав отверстие, заглянул в комнату. Он увидел тогда, что его жена пьет вино из одной чарки со слугой, и вид у обоих самый непристойный.
Чжоу закипел гневом, словно его зажгли, и уже хотел накрыть их, но подумал с опаской, что одному ему трудно будет справиться. Тогда он тихонько открыл ворота, вышел из дома, побежал к Чэну, рассказал ему все, что видел, и просил