Охотники на мамонтов. Эдуард Шторх
Сначала он шнырял по всему становищу, а потом объявился возле общего костра, крича:
– Росомаха унесла Ньяна! Росомаха украла Ньяна!
И действительно, Ньян как сквозь землю провалился, хотя, может, росомаха его и не уносила. Он не вернулся ни к вечеру, ни на другой день, ни еще через день.
Никаких иных новостей в племени не было. Установить порядок никому не удавалось, и старшие охотники безуспешно пытались договориться друг с другом.
Неподалеку от стоянки промчался лошадиный табун[10], но ловцы спохватились слишком поздно, так что добыча ускользнула. Потом они долго еще обменивались взаимными упреками – почему, мол, никто не догадался расставить на окрестных холмах дозорных, которые бы вовремя сообщили о приближении животных.
В другой раз Дыю переходил мохнатый носорог, но он учуял людей раньше, чем его заметили, и быстро убежал.
Мужчины опять переругались между собой, валя вину то на одного, то на другого. Волчий Коготь не мог больше слушать эту брань, так что сказал, что будет вместе с Зайцем держать дозор на холме. Лохмач и Укмас решили пойти к реке. Но прочие мужчины продолжали спорить о том, куда следует отправляться на охоту и кто именно возглавит охотников. Каждый настаивал на своем и не желал слушать других. Визгун и Кунья Лапка, по обыкновению, поднимали всех на смех, и некому было заставить их умолкнуть. Все до единого были злы и воинственны, но не нашлось в стойбище мужчины, кому остальные согласились бы подчиниться.
Все понимали, что в племени должны наконец воцариться мир и лад, но вот как этого добиться, если никто не хочет, чтобы им командовали?
Было ясно, что разногласия вредят племени и вот-вот может случиться нечто дурное. Так оно и оказалось.
Наступили тяжкие голодные дни. Хорошо еще, что недавно люди вдоволь наелись зубрятины, а то, пожалуй, они бы и умирать начали.
Ньян отсутствовал уже больше недели, и никто не знал, куда он подевался. С ним произошло несчастье? И теперь волки грызут неведомо где его кости?
Однако Ньян вернулся в стойбище так же внезапно, как исчез. Выбившийся из сил, окровавленный, он едва держался на ногах. За собой он волок на ремне молодую женщину со связанными руками.
Поглядеть на это сбежалось все племя. «У Ньяна есть женщина! У Ньяна есть женщина!» – неслись над стоянкой взволнованные голоса. Давненько не случалось тут ничего подобного.
Ньян упал на колени возле родника и долго жадно пил. Потом поднялся и, даже не вытерев стекавшую по бороде и усам воду, принялся развязывать женщине руки, сказав коротко:
– Шчекта!
Это было имя новой жены Ньяна.
Охотники ждали, что Ньян расскажет о своих приключениях и о том, как он добыл себе женщину, однако Ньян молча опустился на валун. То, что ему пришлось многое испытать, было ясно по его виду, но все же о чужачке и ее племени Ньяну поведать следовало. Вдруг он похитил женщину, принадлежащую к могучему племени, которое этим недовольно и потому потребует большой выкуп?
Охотники
Речь в книге идет, разумеется, не о современных лошадях, а о предках знакомой нам домашней лошади – диких лошадях. Их бесчисленные табуны паслись в Европе и Азии, преодолевая многие сотни километров в поисках вкусной травы. Но так было в самом конце ледникового периода. Затем климат изменился, степи были вытеснены лесами, первобытные охотники истребляли животных все беспощаднее, и около 4000 лет назад дикие лошади стали в Европе редкостью.