Бункер. Анатолий Турьянский
можем позволить себе остановиться. Нужно выйти из гор, пока есть еда и нас согревают скафандры. А ведь они еще и подкачивают воздух в костюм, поддерживая нормальное давление, иначе нам бы пришлось дышать разреженным горным воздухом, который повсюду нас окружает. Благодаря встроенным картам мы не потеряемся и знаем, где находится наша цель – Бореалис. Это горный фуникулер, на котором мы сможем спуститься вниз, туда, где теплее и есть леса с животными. Возможно с людьми. Осталось только дойти. И молиться, чтобы фуникулер работал. Первые дни я старалась не думать о том, что будет если фуникулер будет разрушен или просто не заработает. Но сейчас нет сил думать. Я просто переставляю ноги. Подъемы и спуски стираются из памяти, как только мы их проходим. Когда все, включая меня, начинают валиться с ног от усталости, я останавливаюсь, мы разворачиваем палатку и ложимся рядом друг с другом, чтобы сохранить больше тепла. Спим, пока нас не разбудят системы скафандра, грызем утреннюю порцию пайков и идем дальше. Над нами висит опасность не откопаться утром. Но так ли это страшно в конце то концов? Можно будет наконец отдохнуть от этого изнурительного марш-броска, включить обогрев скафандра на полную, доесть пайки и заснуть. И надеяться, что больше не проснешься.
Но, из раза в раз, мы поднимаемся. И идем. Если бы не дата на обзорном стекле шлема по утрам, я бы потеряла счет дням. Мы как проклятые автоматы идем сквозь пургу, не дающую посмотреть, что происходит в паре ближайших метров. Когда пурга стихает, идем сквозь величественный вид горных пиков в чистом горном воздухе. В такие моменты мы видим, что между нами и нашей целью лежит бесконечно белая и немилосердно слепящая снежная пустыня.
Иногда передо мной проносятся лица тех, кто жил со мной в Обители. Они что-то говорят мне, раздраженно спрашивают, но я не понимаю. Когда я сплю, я снова и снова катапультируюсь из шаттла и с криком просыпаюсь. Я уже не могу с полной уверенностью отличить где сон, а где реальность. Я словно бледная тень самой себя прошлой. Я чувствую голод не только из-за того, что мы сократили потребление пайков до минимума. Не хватает общения, новых событий, изменений, информации, связных и четких мыслей. Я мечтаю снова управлять шаттлом в космосе, хотя знаю, что его останки уже давно догорели и похоронены под толстым слоем снега.
Мы родились со знанием того, что полетим. Мы видели во снах, как наш старенький шаттл однажды будет стоять на стартовой площадке, как горючее будет литься в баки, пока они не наполнятся, как наши аккаунты в социальной сети Центра будут заморожены под статусом: находятся на орбите. Как каждый из нас сидит в кресле и ждет того момента, когда твое сердце застучит из-за стартового ускорения, вдавливающего тебя в пилотное кресло. Как дюзы выплеснут яркое радостное пламя и корабль умчится в небо. Все мы жили одним, и в то же время – разным. Кто-то мечтал о черном бархате космоса с остро мерцающими звездочками, кто-то – о сказочных богатствах технологий и информации, запечатанных на орбите, а чей-то задумчивый взор смотрел еще дальше