Собирай и властвуй. Андрей «АрыкЪ» Андреев
помню, Олдос, говорил ли, – восклицает парень, уже успевший шепнуть Руте, что зовут его Тай, – но ты определенно голова!
Она не сломалась, выдержала, хоть и тяжко пришлось. Больше всего досталось, как и следовало ожидать, от Ядвиги, сдувавшей пылинки с трёх своих гарпий – Лиры, Виолы и Флейты. С клоуном, наоборот, выступать было интересно, оказался им, во что Рута никогда не смогла бы поверить, угрюмый Вурфин. Тай ходил по канату, фокусничал и жонглировал, Олдос сражался с волшебными зверями, гнул камнесталь, ну, и тому подобное. Рута же, помимо участия в номерах, уборки и прочего, танцевала, танцевала, танцевала. И теперь она в деле, пятый участник, так необходимый труппе, выступающей под знаком Хакраша.
[Год двадцать четвертый] Второе дно
Играгуд, город-порт Кипелар
[1]
В небе над торговой площадью висят механические крылатки, от одной к другой тянутся транспаранты с ярко вспыхивающими объявлениями. На ближайшем к Руте можно прочесть: «Трактир «Левиафан» – лучшая в городе морская кухня». Мешают транспаранты очень даже, поскольку Рута и Тай на ходулях. Хорошо ещё, что ходули из волшебного дерева – свалиться с таких практически невозможно. У Руты трико золотистое, у Тая – красный и чёрный ромб, её от палящего Игнифера защищает обсидиановая звёздочка, его – зачарованный тенётовый платок. Для переговоров тоже есть вещицы – длинноговорители, исполнены в виде обруча.
– Не спи, лисичка, кинь «птичку» в музыкантов!
– Ха! По-твоему, это музыканты? – фыркает Рута. – Честно тебе говорю, я бы предпочла Лиру, Флейту и Виолу!
На подиуме троица, у каждого в руках большой мясистый лист. У первого из «музыкантов» листок волнистый, с колком и струнами, пиликает на нём, будто бы на скрипке; у второго – зубчатый, водит сверху вниз стальным прутом; у третьего – ни дать ни взять лопух, бьёт колотушкой. Рута тянет с пояса свёрточек величиной с конфету, в такой же яркой обёртке, дёргает за нить, подбрасывает. С лёгким хлопком в небе появляются соловьи, целая стайка, разливаются на все голоса, затем взрываются один за другим, распадаясь на десятки крошечных колибри. Колибри собираются в буквы, буквы вспыхивают, висят в воздухе какое-то время. Зеваки внизу громко хлопают, свистят, читают, водя пальцем: «Сегодня и только сегодня, не пропустите! Сладкоголосые сирены на четвёртой южной арене».
Прилавки более чем разнообразны: угол хиромантов отмечает огромная ладонь, вырезанная из друзы кристалла, торговцу зельями помогают живые щупальца, продавец сладостей защитил товар от мух и ос липким зонтом, звездочёт принимает в шатре-обсерватории.
– Эй, подружка, у меня тут неприятности, – звенит в обруче голос Тая, – муравьище с крючницей схватились, сожги их Страфедон!
– Ух ты! – выдыхает Рута. Взглянуть бы хоть одним глазком, но как не задирает голову, шатёр-обсерватория перекрывает весь обзор. Вот его бы Страфедон спалил, было б хорошо!
Как крючница, так и муравьище – животные волшебные, созданы при помощи чар. Первая – увеличенная до размеров коровы мокрица, второй –