Горчаков. Статский советник. Валерий Пылаев
даже жарче, чем было раньше.
– Уф-ф-ф, – выдохнул я, чуть отстраняясь. – Вот это выходной… Что такое на тебя нашло, Насть?
– Да ничего, благородие! Надоело уже просто. У тебя целый год – то народники, то панцеры, то крейсер, то Зеленая Роща, то еще чего… А теперь вот – война. – Настасья сердито фыркнула. – Я даже не знаю, куда ты уедешь дальше. Может, вообще на фронт, к Варшаве. Не знаю, вернешься ли… вообще ничего не знаю!
– Ну… если тебе станет легче – я тоже не…
– И ты не знаешь! – Настасья схватила меня за рубашку на груди. – Никто не знает. Поэтому я и решила: лучше уж… вот это – чем вообще никак. Понимаешь?
Целый год мы старательно изображали деловых партнеров, работали бок о бок, решали немыслимо сложные вопросы, продавливали вплоть до министерства все, что можно было продавить, вдыхали жизнь в рабочие союзы, грызлись с собственными поверенными за чужие пенсии. Настасья поднялась от простой крестьянской девчонки до первого человека на всех фабриках, принадлежавших фамилии Горчаковых. Я из бестолкового недоросля-лицеиста стал наследником рода и камер-юнкером, доверенным лицом самого императора.
Но вместе с нами росла и стена, разделявшая нас. Тонкая, почти прозрачная – но оттого не менее прочная. Мы сами возводили ее, в четыре руки укладывая ледяные кирпичики один за одним… ровно год, чуть ли не день в день. Жили каждый своей жизнью, стали чужими, не задавали лишних вопросов. Наверное, так было удобнее – мне-то уж точно.
И вдруг эта самая стена исчезла. Не осела, растаяв в пламени Настасьиных поцелуев, а с тихим звоном пошла трещинами и осыпалась, будто ее и не было вовсе. Остались только мы вдвоем – и день, который еще не закончился. Может, всего один – зато наш, целиком и полностью.
– Не знаю, как ты – а я больше ждать не собираюсь, благородие, – всхлипнула Настасья, забираясь лицом куда-то мне под мышку. – Иначе точно не дождусь.
Я промолчал, просто не нашел нужных слов, и несколько минут мы просто сидели, обнявшись. Мимо проносились машины, неторопливо пылили грузовики… один водитель даже собрался было остановиться узнать, в чем дело, – но, видимо, сообразил, что мы прекрасно обойдемся и без него. Я бы, пожалуй, провел так хоть целый день, однако Настасья зашевелилась под боком, неуклюже ткнулась губами мне куда-то между шеей и ключицей и снова устроилась в кресле.
– Ладно, благородие, – вздохнула она. – Поехали.
– Куда?
– В город… ко мне. Только давай ты за рулем, ладно? – Настасья вдруг отвела глаза и густо покраснела. – У меня руки дрожат.
Глава 4
На кухню я выходил на цыпочках – Настасья еще спала. Крепко, можно сказать, мертвым сном – как и положено спать человеку, у которого позади был нелегкий день… и нелегкая ночь. Конечно, часа через два с небольшим ее уже ждали на Путиловском, потом на совете инвесторов, потом у поверенного… но еще хоть немного отдыха она точно заслужила.
А уж позавтракать я смогу и сам – тем более что есть почему-то до