«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник). Юрий Корчевский
Выстрел!
Немцы явно растерялись, залегли. И было от чего. Из леса выползает немецкий танк и начинает стрельбу по своим же.
С немецкой позиции выстрелили вверх зеленой ракетой, явно пытаясь привлечь мое внимание – мы же свои, куда же ты, мол, стреляешь. Я же прошелся по залегшим цепям из спаренного с пушкой пулемета. Щедро прошелся, на всю ленту. Затем открыл люк и выбросил снарядные гильзы, что путались под ногами. Ничего, сержант, мы еще повоюем.
Пересел на место водителя, решив пройтись по немецким позициям и гусеницами додавить живых. Но не успел включить передачу, как раздался мощный удар в корму и двигатель заглох. Удар был настолько силен, что на мгновение я потерял сознание.
Очнулся быстро. Из моторного отсека валил дым, потрескивало разгорающееся пламя. «Надо убираться из танка, пока не сгорел», – подумал я.
Открыл люк механика-водителя и стал выбираться. Получалось неуклюже, ноги почему-то плохо слушались.
Перевалившись через броню, я упал на землю и пополз в
лес. Надо убраться от танка подальше. Когда огонь доберется до снарядов, рванет сильно.
Я отполз подальше и только лишь под прикрытием деревьев встал. Ноги уже держали лучше, однако голова немного кружилась. «Здорово долбануло, но уже и то хорошо, что живой остался», – подумал я.
Хватаясь за стволы деревьев, чтобы не упасть от головокружения, я направился на позицию артиллеристов. Ну и сволочь же сержант, влепил все-таки снаряд в корму, хотя я его и предупреждал.
Я добрался до опушки, вышел из леса.
Рядом с сорокапяткой стояли два наших танка – Т-34 и КВ.
Увидев меня, сержант бросился навстречу:
– Ты ранен?
– Да вроде нет, голова только кружится.
– А из носа кровь чего идет?
Я вытер нос рукой – на ладони была кровь.
– Ты чего мне в корму снаряд вогнал? Без малого не убил.
– Прости, друг, то не я. Танки на подмогу подошли. Я и рта открыть не успел, как они выстрелили. Как же, немец к ним кормой стоит, где броня потоньше. Разве можно упустить такую удачу? Я уж их сразу обматерил, да поздно было. Знаешь что, ступай-ка ты в тыл. Вижу я – человек ты свой, а что документов нет, так не у тебя одного сейчас. Отлежаться тебе надо, да и обмундирование сменить, – сержант посмотрел на меня жалостливо, – одежа какая-то на тебе странная, совсем не военная.
Наверное, и в самом деле видок у меня был еще тот. Одежда в грязи, лицо в копоти от пороха и в крови.
Я поплелся по дороге с холма в тыл. Настроение было – хуже некуда. Василий погиб, мне эти неумехи не только не дали фашистов добить, но и ни за понюх табака самого чуть в танке не сожгли. Распирала досада, горечь саднила горло. Чувствовал бы себя получше – набил бы морду танкистам. Сами бы подумали: ну какой дурак к позициям врага задом встанет?
Однако, когда прошел километра два, мне стало немного полегче – втянулся.
Навстречу