Сказки на песке and cowboy. Алёна Шиманская
содержимое карманов, вскоре и стирку ему можно будет доверить.
Вернувшись однажды после очередной прогулки по историческим местам нашего города, которые срочно обновлялись к празднику, он сказал: – Додумался же Петр на этом болоте город построить, который постоянно нуждается в реставрации. Да и народ здесь еще тот собрался: бледные все как поганки, от отсутствия солнца, и дети болеют часто, и цены на продукты выше, чем в США.
Это булыжник в мой огород: румянцем я не страдаю и дети мои – те самые.
– И жил бы там дальше, в своей любимой Америке, – вскипает во мне патриотизм за наше болото,– зачем назад приехал? Ведь и квартира в Нью-Йорке большая была, и работа. И по телевизору вся Америка смотрела, как ты на телеге по ней ехал от края до края, и газеты пестрели твоими фотографиями. И слава была, и деньги. Чего не хватало-то?
– Так мазохист же я. Мне мучиться надо, страдать. Надоело мне в чистом океане купаться, – говорит он, наливая из-под крана ржавую воду в чайник.
– Я же велела воду через очиститель пропускать! – ору.
– Вот и женщину такую искал, – продолжает он бесстрастно, – чтобы умела мужика в строгости держать. Да и пользу какую-нибудь хочу своей стране принести, а то обидно, что они лучше нас живут, – добавляет уже серьёзно.
– Ты приносишь пользу уже тем, что заботишься обо мне. До нашей встречи я подумывала, как бы в иной мир перебраться, а с тобой снова ожила, да и все мои неудачи повернулись обратной стороной.
– Да, – продолжает он, – если бы меня в Калькутте не отравили и не ограбили, жил бы сейчас в Новой Зеландии, – по интонации голоса не могу определить, огорчён он этим или рад.
– Хорошо, что так все обернулось, иначе бы я тебя не встретил. Ты – моя нирвана, и я счастлив с тобой, – делает он вывод.
С сомнением смотрю на него: всё никак поверить не могу, что можно променять свободу на такое счастье, как я!
Он на все имеет собственное мнение, иногда полностью мне противоположное. Даже яростно спорим из-за этого. Такие дискуссии он считает полезными, так как они дополняют наши представления о мире. Я же считаю эти споры пустой тратой времени – ведь все равно я всегда права! Хорошо, что оба отходчивы и мир восстанавливается почти сразу. И зачем я так упорно навязываю ему свою картину мира? Ведь чужие-то миры я уважаю, а в его – периодически внедряюсь со своим «единственно верным» мнением.
– Любовь – это свобода! – твержу себе. А у меня сплошная коррекция девиантного поведения трудного подростка со склонностью к бродяжничеству, и к чему-то там еще нехорошему. Так и представляет меня своим знакомым:
– Моя барышня, педагог по работе с трудным подростком, то бишь, со мной, – и смеется. Ему нравится демонстрировать меня своим друзьям, всем своим видом показывая – это моя женщина!
А вот я заранее предупреждаю, с кем приду в гости и оправдываюсь: человек-де долго прожил за границей, одичал совсем. Но все равно – шок.
– Ты где его нашла???
– Где, где… В метре! – отбрыкиваюсь. – Ехала, никого не трогала,