Мы, народ… (сборник). Андрей Столяров
Доктор Моммзен недоуменно трогает кнопку на пульте, и Фима Пыкин, медленно поднимая ладонь, произносит:
– Нам предоставлен ныне поистине уникальный шанс. Мы можем осуществить историческую мечту лучших людей России – воссоединиться с Европой. Сломать, наконец, проклятые стены между двумя родственными цивилизациями, объединить две культурных вселенных в единую ошеломляющую галактику… Кстати, аналогичную идею высказывал когда-то де Голль, предлагавший создать Европу от Атлантики до Урала… Вам жалко великой страны? Да! Мне ее тоже жалко. Однако величие нации определяется вовсе не размерами территории. Если люди будут благополучно жить в небольшом, разумно устроенном государстве, то зачем нам держава, раскинувшаяся – не знаю – в серую тоскливую даль? Избыточная территория – наше проклятие. Мы бесплодно растрачиваем силы нации, пытаясь освоить эти чудовищные пространства. Так не лучше ли передать их в пользование всему человечеству? Это будет впечатляющий шаг, красивый и благородный жест, показывающий, что мы действительно великий народ…
Меня от этих слов начинает слегка мутить. Меня всегда начинает мутить, когда я слышу выступление Фимы Пыкина. Такой сытенький, очень благополучный московский мальчик, у которого, знаете, сервелат из ушей торчит. Он и поэт, и писатель, и публицист, пишущий на темы истории, и журналист, и критик, и популярный телеведущий. И швец, и жнец, и на дуде игрец. И патриот, и за демократию, и за Европу, и за Америку, и за Россию.
Стана, впрочем, относится к этому немного иначе.
– Ты посмотри, посмотри, как искренне он говорит. Да, конечно, мы знаем, что нельзя верить ни единому его слову: у него давно гражданство Соединенных Штатов, и передачи его, особенно политические, проплачивает некий западный фонд. Но ты все-таки посмотри: какая проникновенность, какой порыв чистой русской души! Ведь у него голос прямо из сердца идет. Совесть России – иначе это не назовешь…
Сейчас, однако, дело не в том. Камера поворачивается, и в гуще жухлых статистов, заполняющих зал, я вижу – действительно, не ошибся – мордочку белобрысого Жужи. Он как раз немного привстал и что-то объясняет соседу. Вероятно, что уходит перекурить, скоро вернется, место просит не занимать. А на стуле он оставляет небольшой плоский портфель, и я сразу же понимаю, что там включен «скунс», который сработает, вероятно, через десять минут. Время, необходимое, чтобы Жужа успел покинуть здание телецентра. Интересно, знает ли об этом Макар? А если знает, то какого хрена собирает сегодня очередную несанкционированную тусовку?
Или это, может быть, жест отчаяния?
Легкий шаг за черту, откуда дышит неизбежная смерть.
Так или иначе, но мне надо бежать.
– Вы трагедию «Титаника» помните? – убавив в телевизоре звук, спрашивает доктор Моммзен. – А вы знаете, например, такой характерный факт: многие пассажиры, даже когда «Титаник»