Обратная перспектива. Андрей Столяров
Кто это каждый год посылал? Смутно: вроде бы ее родной брат, с которым они не виделись двадцать пять лет. Еще более смутно: был священником то ли в Сарапуле, то ли где. Отец иногда, будучи недоволен чем-то, произносил: «Эх, Сарапул…» – протяжно вздыхал. И получал в ответ: «Сарапул – тоже Россия…» Открытки потом исчезали, хранить их мать, видимо, не решалась.
Ничего нельзя было узнать о том, темном мире. В школе – это десятый класс, смятение в головах, куда после окончания поступать? – вдруг повесили на доске объявлений большой синий конверт: «Задавайте любые вопросы. Мы вам ответим. Ваши учителя». Какое-то слабое веяние будущих перемен. Еще в помине не было Горбачева, еще ярко горели рубиновые пентаграммы на башнях Кремля, Брежнев казался вечным, как несуществующий бог. Однако что-то сместилось в спертой, безжизненной атмосфере. Империя, вероятно, дряхлела, слабела, сползала в небытие вместе со своими маразматическими вождями. Вопросы, конечно, задавали самые идиотские. Например, что делать, если на контрольной захотел в туалет?.. А если сменную обувь забыл, можно ходить в носках?.. Вдруг – синий конверт исчез. Что, почему? Виктор, новый учитель, всего год как из пединститута пришел, на выпускном вечере объяснил: кто-то бросил вопрос – за что сняли Н. С. Хрущева? Ну, это еще ладно, пускай, можно было бы ответить в духе известного постановления. Однако через два дня появился новый вопрос: а правда, что Великую октябрьскую социалистическую революцию сделал не В. И. Ленин, а Л. Д. Троцкий? Ну, это уж сами понимаете, чпок, сказал Виктор. В советской школе таких вопросов задавать не должны. В общем, конверт убрали. Но изумляло: как вообще кому-то пришла в голову подобная вещь? Троцкого даже в учебниках по истории не было. Значит, просачивается откуда-то, несмотря ни на что.
Это была необыкновенная мысль. Историю нельзя скрыть, сколько бы ни утрамбовывали ее идеологическими сапогами! Как раз в эти дни мальчик, наводя справки в Большой советской энциклопедии, наткнулся на потрясающий факт. У части фигурировавших там персонажей со сведениями о рождении все было в порядке: указывались место, число, месяц, год, а вот со сведениями о смерти – абсолютный провал. Чпок, как сказал бы Виктор. Был обозначен лишь год, как правило – тридцать седьмой, тридцать восьмой, тридцать девятый, сороковой… Это еще почему? А вот – именно потому!.. Лихорадочно, словно боясь опоздать, он начал выписывать эти загадочные фамилии на бумагу. Исписал две страницы – остановился. Простая трезвая мысль: кому и зачем это надо? С кем я могу об этом поговорить? Нет, лучше не лезть. Порвал листочки в клочки, выбросил в мусорное ведро.
Спасение заключалось в том, чтобы даже не приближаться к сумеречной зоне. Но ведь вот в чем состояла главная закавыка: кто знает, где она начинается? На том же третьем курсе (мальчик это отчетливо помнил) Ося Зенковский-Голубь, такая у него была дурацкая двойная фамилия, дал ему